— Ну ладно, — сказала она. — Я пойду.
— У вас есть деньги?
— Там они мне не понадобятся.
— Как вас прикажете понимать?
Вопрос прозвучал слишком резко, и реакция последовала тоже резкая.
— Вы хотите, чтобы я заплатила вам за машину? И за то, что я вдыхаю ваш драгоценный воздух?
Она решила тем самым поставить в наших отношениях точку. Она распахнула входную дверь и вышла. Я хотел было ее догнать, но дошел лишь до почтового ящика. Я вернулся к себе, сел за стол и стал разбирать почту, накопившуюся за ту неделю, что меня не было дома.
В основном это были счета. И еще чек на триста долларов от человека, сына которого я отыскал в компании пяти подростков в пустой квартире в Иста — Висла. Предвкушая этот гонорар, я и съездил в Мацатлан. Было и письмо, аккуратно выведенное печатными буквами, от заключенного тюрьмы строгого режима в центральной Калифорнии. Он утверждал, что невиновен, и хотел, чтобы я доказал это властям. Была там еще приписка:
«Даже если я и виновен, почему бы им не отпустить меня с Богом. Теперь я старик и мухи не обижу. Так что они вполне могли бы выпустить меня».
В моей голове вдруг сложилась цепочка ассоциаций, из — за чего я вскочил, чуть было не опрокинув стул, и бросился в ванную. Дверь аптечки была приоткрыта. Там у меня хранился флакон с нембуталом со времен, когда меня вдруг одолела бессонница. Потом я снова научился спать. Флакон исчез.
Глава 4
Я вышел на пустую улицу минут через десять — двенадцать после ее ухода. Я сел в машину и объехал квартал. Пешеходов не было. Не было и Лорел Рассо.
Доехав до Уилтшира, я понял, что попусту трачу время. Я вернулся к себе и отыскал в справочнике Томаса Рассо. Жил он на границе с Вествудом, в трех — четырех милях от меня. Я записал его адрес и телефон.
Я набрал номер. Двенадцать гудков, мерных и гулких, словно зов смерти. Потом трубку сняли.
— Говорит Том Рассо.
— Это Лу Арчер. Вы меня не знаете. Я насчет вашей жены.
— Лорел? С ней что — то случилось?
— Пока нет. Но она меня беспокоит. Она забрала у меня снотворное…
— Вы ее кавалер? — спросил он с подозрением.
— Нет, это вы ее кавалер.
— Что она делала в вашей квартире?
— Хотела позвонить вам. Когда вы послали ее подальше, она ушла, захватив таблетки.
— Какие?
— Нембутал.
— Сколько?
— Штук тридцать пять. Достаточно, чтобы покончить с собой.
— Знаю, — сказал Рассо. — Я фармацевт.
— Она может их принять?
— Не знаю, — сказал он, и в его голосе прошелестел страх.
— Она до этого не пробовала покончить с собой?
— Я не знаю, с кем говорю. — Это означало, что да, пробовала. — Вы что, из полиции?
— Я частный детектив.
— Вас наняли ее родители?
— Никто меня не нанимал. Я случайно встретил вашу жену в Пасифик — Пойнте. Ее очень расстроила авария, и она попросила меня отвезти ее в Лос — Анджелес. Когда вы послали ее…
— Прошу вас, не надо так говорить. Я ее не посылал. Я просто сказал, что готов возобновить наши отношения при условии, что она сильно изменит свой подход… Стоит ли латать дырки с тем, чтобы потом все опять поехало… Наш последний разрыв чуть было не убил меня.
— А ее?
— Ей наплевать, что я… Слушайте, я рассказываю вам семейные тайны…
— Расскажите больше. К кому еще она могла бы поехать — или позвонить?
— Надо подумать, а времени у меня в обрез. У меня вечерняя смена в аптеке, и мне надо уже ехать…
— Где аптека?
— В Вествуде. «Сейвмор»…
— Я подъеду туда. А вы не могли бы составить список имен и адресов?
Рассо обещал сделать это.
Я ехал по Уилтширу в правом крайнем ряду, выглядывая Лорел среди пешеходов. Я поставил машину у аптеки и вошел в нее через турникет. Лампы дневного света придавали ей сходство с космической станцией.
С десяток молодых парней и девушек бродили среди полок. У ребят были прически в стиле Иоанна Крестителя, девушки были одеты как уистлеровская Мать. В задней части аптеки была стеклянная будочка фармацевта. Человек в ней по жизненному пути отшагал расстояние среднее между мной и юными клиентами аптеки.
В его черных волосах мелькала седина. Белоснежный халат создавал впечатление, что голова лишена туловища и свободно плавает в флюоресцентном освещении. Кожа была натянута так туго, что под ней очерчивался череп, словно голова античной бронзовой статуи в чехле.