Дэнс пришла к выводу, что Уотерс — экстраверт мыслительно-перцептивно-судящего типа, а это значит, что с ним она может быть более прямой и резкой, чем с людьми эмоционального и интравертного типа, и сможет воспользоваться методом «кнута и пряника», пытаясь добиться от него признания во лжи.
В-четвертых, она попыталась ответить на вопрос, к какому типу лжецов относится Уотерс. Существует несколько их типов. К примеру, манипуляторы или «высокие макиавеллисты». Они лгут беззастенчиво и не видят в лжи никакого греха. Они используют обман в качестве основного инструмента достижения своих целей в любви, бизнесе, политике и, конечно, в преступлениях. Есть и так называемые «социальные лжецы», которые лгут, чтобы развлекать и веселить окружающих. Есть лжецы-приспособленцы, которые чувствуют себя неуверенно и лгут, чтобы произвести впечатление на окружающих.
Судя по тому, что Уотерс практически всю жизнь проработал охранником в тюрьме, и по тому, с какой легкостью он стал направлять их беседу, стараясь увести ее от истины, Дэнс решила, что он принадлежит к еще одной категории. Он был «актером», то есть тем, для кого самым важным является управление собеседником. Такие люди не лгут постоянно, а только при необходимости и значительно менее квалифицированы в этом ремесле, нежели «высокие макиавеллисты», тем не менее они являются, в общем, неплохими обманщиками.
Дэнс сняла очки в шикарной темно-красной оправе и под тем предлогом, что линзы запотели, отложила их в сторону и надела другие, с более узкими стеклами в черной стальной оправе — «окуляры хищницы», которые были на ней во время допроса Пелла. Она встала, обошла вокруг стола и села в кресло рядом с Уотерсом.
Специалисты в кинесике называют ближайшее пространство, окружающее человека, проксимальной зоной. Она подразделяется на «интимное пространство» от шести до восемнадцати дюймов и «пространство коммуникации» — от десяти футов и более. Дэнс предпочитала вести допрос внутри непосредственной «личной» зоны на расстоянии около двух футов.
Уотерса явно удивило ее перемещение, но он ничего не сказал. Кэтрин также ничего не стала объяснять.
— А теперь, Тони, мне хотелось бы еще раз обсудить кое-что более подробно.
— Да, конечно, как вам будет угодно.
Он приподнял ногу, приблизил лодыжку одной ноги к колену другой. На первый взгляд вполне рефлекторное, ничего не значащее движение. На самом деле очевидное проявление сработавшего защитного механизма.
Кэтрин вернулась к той теме, которая, как она теперь понимала, вызвала у Уотерса самые сильные стрессовые проявления.
— Расскажите-ка мне еще о компьютерах в «Капитоле».
— О компьютерах?
Повторение вашего вопроса или просьбы в качестве реакции — классический индикатор обмана. Допрашиваемый пытается понять, каковы намерения следователя и какой ответ будет наиболее выигрышным.
— Да, какие у вас компьютеры?
— Ну, я же не специалист. Я не знаю. — Он стал отбивать ритм носком туфли по полу. — «Делл», кажется.
— Ноутбуки или десктопы?
— И те и другие. В основном десктопы. Их, конечно, у нас совсем немного. — Он одарил Кэтрин заговорщической улыбкой. — Бюджет штата и прочее.
И тут же рассказал ей длинную историю о финансовых сокращениях в Управлении исправительных учреждений, которая была интересна Дэнс только как пример потрясающе наглой попытки отвлечь ее.
Тем не менее она вернула его обратно.
— Ну а теперь еще немного о возможностях получения доступа к компьютерам в «Капитоле». Напомните мне об условиях.
— Я ведь вам говорил, заключенным не разрешается пользоваться компьютерами.
С формальной точки зрения он не солгал. Но ведь и не сказал, что заключенные не пользуются компьютерами. Обман при допросе не исчерпывается только откровенной ложью, он подразумевает также и замалчивание правды и уклончивые, неполные ответы.
— Они могут каким-то образом получить к ним доступ?
— Вряд ли.
Чуть-чуть беременна, отчасти мертвый.
— Извините, но я не совсем вас поняла, Тони.
— Да, конечно, мне следовало бы сказать: нет, не могут.
— Но вы говорили, что сотрудники тюрьмы и охранники имеют к ним доступ?
— Да.
— Ну, в таком случае почему же заключенный не может воспользоваться компьютером?
Первоначально Уотерс объяснил это тем, что компьютеры находятся в «контрольной зоне». Дэнс вспомнила, что в тот момент он проявил явные признаки аверсивного поведения, и высота его голоса также изменилась.
И вот сейчас он сделал паузу — всего на секунду, — пытаясь, как поняла Дэнс, припомнить, что говорил тогда.
— Они находятся в зоне с ограниченным доступом. Туда допускаются только неагрессивные заключенные. Некоторые из них помогают в обслуживании кабинетов, под надзором, конечно. Но им не разрешают пользоваться компьютерами.
— И Пелл не мог туда проникнуть?
— Его категория — 1А.
От Дэнс не ускользнул непрямой характер ответа. И блокирующий жест — почесывание века.
— Значит, он не допускался в… как вы назвали ту зону?
— Зона ОД. С ограниченным доступом. — Теперь Уотерс вспомнил термин, который употреблял ранее. — Или контрольные зоны.
— Контролируемые или контрольные?
Пауза.
— Контрольные.
— Контролируемые было бы более правильным названием. Вы уверены, что не «контролируемые»?
Уотерс начал волноваться.
— Ну, точно не помню. Да и какая разница? Мы пользуемся и тем и другим словом.
— А вы, случайно, не используете тот же самый термин и для других помещений? Ну к примеру, кабинета начальника тюрьмы и комнаты охранников? Они тоже входят в контрольную зону?
— Ну конечно… То есть некоторые пользуются этой фразой очень широко, другие — меньше. Я ее впервые услышал в другой тюрьме.
— И в какой же?
Пауза.
— О, я не помню. Возможно, вы неправильно меня поняли. Я произнес ее так, как будто она какой-то официальный термин. Но на самом деле мы просто пользуемся ею в разговорах между собой. У нас ведь есть свой язык. В тюрьмах, я имею в виду. Надзирателей называют надзиралами. Заключенных — зэками. Все это неофициально. И вы то же самое делаете в своем КБР. Так все поступают.
Начиналась двойная игра: лжец часто пытается перейти на панибратские отношения со следователем («вы то же самое делаете»), использует обобщения типа «все», «всюду».
— Получив право на это или нет, в контрольной зоне или за ее пределами находились ли когда-либо Дэниэл Пелл и компьютер в одном помещении в одно и то же время в «Капитоле»? — спросила Дэнс низким ровным голосом.
— Я ни разу не видел его за компьютером. Клянусь. Честное слово.
Стресс, который испытывают лжецы, приводит их в одно из четырех эмоциональных состояний: они либо начинают злиться, либо впадают в депрессию, либо начинают все отрицать, либо пытаются договориться со следователем. Слова, которые произнес Уотерс — «клянусь» и «честное слово», — вместе с преувеличенными жестами заметно отличались от его базового нейтрального поведения и свидетельствовали о том, что охранник находится на стадии отрицания. Он просто не мог принять факт содеянного и всячески пытался уклониться от ответственности.
Очень важно установить, в какой фазе стресса находится допрашиваемый, так как это позволяет следователю выбрать правильную тактику в дальнейшем. Если допрашиваемый находится в фазе гнева, лучше всего дождаться, пока он изольет все эмоции.
В случае отрицания следует наступать, забивая подозреваемого фактами.
Именно так и поступила Дэнс.
— Вы имеете доступ в то помещение, где находятся компьютеры?
— Да, конечно, ну и что? Все надзиратели его имеют… Эй, что такое? Я ведь на вашей стороне.
Типичный трюк — увиливание. Дэнс не обратила на него ни малейшего внимания.