— Как подбил, и он тебе не ответил?
— Нет, похоже, что корабль изначально, ещё до начала разговора был неисправен, он даже не попытался увернуться, что и говорить, его уже во время нашего разговора на корабле не было. Он разговаривал со спасательной капсулы.
— Лиланд Хансен бежит? — Саббина не верила своим ушам, и это было заметно.
— Я думаю, он предпочёл бы термин отступление. Но если называть вещи своими именами, то он бежит. И мы видим это и не сомневайся, однажды расскажем всем, кого встретим.
Саббина перестала улыбаться, резко её лицо поменяло выражение с весёлого и беззаботного на выражение лица взрослой женщины, которая принимает какое-то серьёзное решение. От которого зависит судьбы, ну как минимум её детей.
— Мы должны догнать и уничтожить его.
— Не думаю, что это разумно. Если мы оставим его в покое, то может и к нам отнесутся более…Более человечно.
— Нет! — Саббина замахнулась над приборной панелью, с явной целью сделать моему кораблю больно, быстро одумалась и опустила руку. — Нет, он должен заплатить за все свои преступления. И накажем его мы.
— Успокойся. Ему будет достаточно позора, когда его найдут, я бы на его месте спрятался от Сермона в такую яму, из которой вовек не достанут. Сама подумай, он упустил корабль с нами, повреждённый корабль. По его милости практически уничтожен Эдельвейс. Сермон не простит его никогда. Хансен сгниёт в тюрьме, хотя там с ним быстрее разберутся все те, кого он однажды сам лично или своим приказом отправил на каторгу. Не думаю, что в тюрьме у него найдётся хоть один друг.
— И всё же, разве тебе будет неприятно сделать это самому.
— Мне не приятно убивать людей, особенно, когда они беззащитны, я в жизни не стану подобным Хансену.
— Но…
— Хватит. — Оборвал её я. — Единственное, что я могу для тебя сделать это…
Я отдал несколько приказов с консоли бортовому компьютеру. Через несколько секунд у меня не осталось ни одной ракеты, а Эдельвейс развалился на несколько частей, поплывших в разные стороны. Ну и ладно, что ракет совсем не осталось, зато я войду в историю, как человек, который уничтожил корабль, который многие боялись просто увидеть. И теперь глядя на его бесформенные остатки, я чётко представил себя вот так вот раздавленного сапогом Сермона или Хансена, не суть важно.
— Теперь тебе стало легче? — Я вопросительно посмотрел на Саббину.
— Ненамного. — Девушка была явно расстроена, что я отпускал Хансена. — Но этого недостаточно, они сделают ещё сотни таких кораблей, и ты просто зря потратил последнюю ракету, лучше бы уничтожил спасательную капсулу.
Я покачал головой. Ещё несколько минут назад она была на грани панического страха перед Хансеном и Эдельвейсом, а теперь в ней проснулась какая-то первобытная агрессия — уничтожить врага и сожрать сердце поверженного. Меня аж передёрнуло, когда я представил, как кровь стекает по её губам, в руке ещё трепещется сердце. Мне оно показалось маленьким, может потому, что большой кусок был уже во рту у Саббины, а может, потому что считал Хансена бессердечным человеком. Тем не менее, картина отталкивающая. Я постарался отвлечься от нехороших мыслей и посмотрел на мониторы. Капсулу было видно только на радаре, она медленно удалялась подальше от нас. Мне показалось, что Хансен переполнен уверенности, что мы не намерены его преследовать. Вполне логично, так рассуждать, ни один здравомыслящий человек не станет преследовать начальника службы безопасности. Но здравомыслящий человек не полетит на поиски инопланетного корабля с подростком, возомнившей себя знатным революционером. И потому, являясь человеком противоположным понятию здравомыслие, я решил поступить так, как меньше всего ожидает Саббина, Альянс и Хансен в частности. Хотя он и не мог развить большую скорость, капсула не предназначена для далёких перелётов, тут главное дотянуть до ближайшей планеты, где вполне возможно, окажут помощь, или можно закрепиться на длительное время в ожидании спасательной экспедиции.
— Сделать это никогда не поздно. — Ответил я, наконец, Саббине. — Но у меня есть план получше.
— Какой? Убраться отсюда поскорее, починить корабль? Мы это слышали уже сто раз. — Ого, нотки сарказма.
— Ну, ты даёшь. Откуда в тебе столько злости? Даже не выслушала, а уже перечишь. — Я сделал вид, что обиделся. Это возымело эффект.
— Извини, я просто погорячилась, ты прав, это не разумно убивать его сейчас. Мы не должны уподобляться подобным ему тварям. Так какой у тебя план?
— Рад, что ты снизошла до нормального разговора, так вот, я предлагаю захватить его живым.
Несколько секунд я наблюдал её реакцию, на сказанное. Сначала она не до конца поняла, что я сказал, это было видно по недоумённому лицу, затем, не поверила тому, что услышала, и уже после наступило что-то вроде интереса. Мало кто из молодых людей умеет скрывать эмоции или даже подменять одни противоположными.
— И зачем нам эта тварь на корабле? Сомневаюсь, что из него получится хороший попутчик. Он нам столько крови попортит, мало не покажется. Не лучше ли действительно просто убраться куда подальше, как ты и хотел, спокойно отремонтировать корабль и продолжить путь?
— Видела, как быстро он нас нашёл, раз сумел он, что стоит другим, нас не оставят в покое, если мы не придумаем что-нибудь, учитывая, что РТВ-двигатели сдохли. А если так, то единственный выход — взять заложника. Но кто дорог Альянсу? Само собой, рассчитывать на Джона Сермона не приходится, так что остаётся Лиланд Хансен, схватить которого и так большая удача, которая даруется немногим.
— Думаешь, они не посмеют нас атаковать, если пригрозим навредить ему? Я почему-то сильно сомневаюсь. Не так уж важен он для Альянса. Незаменяемых нет.
— По-крайней мере это заставит их задуматься о наших намерениях. И кто знает, может всё повернётся так, что Хансен встанет на нашу сторону, когда у него не останется выбора.
Саббина задумалась. Меня в принципе не особо волновало её решение, для себя я уже всё решил. Можно сказать, разработал план действий, я не просто возьму в заложники начальника службы безопасности, я расскажу об этом всем, я отправлю сообщения во все стороны, везде, где могут быть базы или обитаемые планеты, пусть все знают, что у нас в руках Лиланд Хансен. Во-первых, это придаст мне ещё больше уважения в определённых кругах, а кое-где станут бояться меня ещё сильнее, чем прежде. Во-вторых, Альянсу и Сермону будет уже не так просто взять и избавиться от нас на глазах у всех, показывая тем самым свою слабость. С другой стороны, нет никакой гарантии, что Альянс не посчитает показателем силы именно наше уничтожение, мол, смотрите, никого не пожалеем ради выполнения главной задачи. Незаменяемых нет.
— Выйди, Саббина. — Я указал ей на дверь. Я сам буду решать, как мне поступить. — Я хочу первым поговорить с ним, наедине, не хочу, чтобы ты мешала, ни ему, ни мне.
— Как знаешь.
Саббина подчинилась безропотно. Видимо, на самом деле ей не очень-то и приятна встреча с Хансеном. С одной стороны, она нестерпимо хочет его увидеть, дабы как минимум плюнуть ему в лицо, а с другой до сих пор боится. И не даром, думаю даже связанный и закрытый на замок Хансен представляет собой немалую угрозу, и мы должны быть аккуратны, как никогда.
Я подождал пока она выйдет с мостика, а потом дал команду приблизиться к спасательной капсуле с Эдельвейса. Я наблюдал, как Равновесие приближается к Лиланду Хансену, заточённому и практически беспомощному. Мне ни капли не жаль его, но и злорадствовать нет никакого желания. Он мало чем отличается от меня, просто делает работу, которая ему нравится. Он не виноват, что многим это неугодно. Вот, например, ему неугодна моя, это же не значит, что я должен сломя голову, броситься ему в ноги и извиняться. Нет, я прячусь. Скрываюсь, если будет угодно. Это моя работа быть незаметным, постараться не привлечь к себе много внимания и как можно выгоднее продать свой товар. Или Саббина, как бы там не было, она тоже выполняет своеобразную работу, хоть и называет её миссией, это работа, и ей нравится её делать. У нас всех есть права и обязанности, свои методы и способы добиться успеха, у меня одни у других другие.