Старый как мир способ кнута. Ничего другого в голову ей и не могло прийти, я, почему-то нисколько не сомневался. Какая-то часть Саббины была очень похожа на самого Лиланда, на его методы работы. Подчинить своей воле абсолютно независимого человека и заставить его плясать под свою дудку, причем, так что самому человеку это безумно понравится, и он попросит продолжения банкета.
— Давай ты сама попробуешь этого сделать. — Я наиграно поморщился. — Мне на ближайшие несколько часов хватит общения с Хансеном.
— Ты всё-таки уверен, что это он, раз называешь его по имени?
— А как мне его называть? Джим Гризли? Алекс Протос? — я немного разозлился на неё. Видите ли, необходимо ей проверить настоящий пленник у нас или нет. Вт пусть сама идёт и проверяет, может ей повезёт, и он напишет расписку, которую она предъявит Сермону, когда тот, наконец, доберётся до неё. Вот, мол, нас в заблуждение ввели, мы думали на борту Лиланд Хансен, именно поэтому мы позволили себе такую наглость, как атака крейсеров Альянса. Откуда нам было знать, что это простой служащий и его жизнь, как, впрочем, и наша не стоит и гроша ломанного, как собственно и яйца выеденного. Наверное, Сермон расплачется и отпустит её восвояси, дав при этом достаточно денег на первое время и обеспечив кораблём, чтобы она смогла спокойно добраться до своей цели. Я с трудом сдержался и вместо большой тирады просто сказал: — Саббина, он твой, делай, что хочешь, а у меня и без того дел по горло.
Она ничего не ответила, но и не покинула мостик. Я так и знал, что одна она ни на что не способна, так же, как и я. Меня сейчас и деньгами всей галактики не заманишь в каюту, где возможно сидит Лиланд Хансен. Но всё-таки Саббина меня достала.
— Иди, Саббина. — Не выдержал я. — Мне надо поработать, а ты со своими разговорами будешь только мешать. Мне надо заново прокладывать курс, мы сильно отклонились от программы, когда атаковали Эдельвейс.
Саббина шмыгнула носом. Ну вот, опять она за своё.
— Я буду тихо сидеть. — Я взглянул на неё как можно более злобным взглядом, мне показалось, что она даже вздрогнула. — Я пока даже поблизости не хочу с ним находиться.
Как же легко с неё сбить спесь. Ещё минуту назад она была готова идти выкидывать в открытый космос несчастного пилота, который возможно, всего лишь, выдаёт себя за Лиланда Хансена, а вот к самому Хансену ей приближаться, по-видимому, действительно страшно.
— Хорошо. — Я решил немного ослабить давление. — Иди на кухню и приготовь еду… На троих.
Она вопросительно посмотрела на меня.
— А что ты хотела? — Ответил я на немой вопрос. — Пленных тоже надо кормить, иначе они могут скончаться от голода, в жутких муках. — Прозвучало немного с издёвкой, как и планировалось. — И они могут потерять былую привлекательность. Как для нас, так и для потенциальных спасителей.
Саббина слегка улыбнулась. Эх, не смотря ни на что, улыбающаяся она нравилась мне намного больше, чем агрессивная, фанатичная или какая ещё, какой уже она только не была. А спустя несколько секунд меня, наконец, оставили наедине с моим кораблём.
Я откинулся на спинку кресла, и заложил руки за голову. Чем дальше, тем интереснее. Работы у меня на самом деле не было, корабль, как только подобрал капсулу, уже следовал курсом на ZX-515. Просто я давно не медитировал, а сейчас это было необходимо и мне и кораблю, особенно кораблю. Не у меня же покорёжен правый бок и вышел из строя один из органов. Я закрыл глаза и отправился в полёт рядом со своей верной машиной.
К сожалению, длилось это не долго. Из состояния транса меня выпнул сигнал устройства внутренней связи. Я сначала напрягся, это мог быть Хансен, но потом, когда память полностью восстановилась, после погружения в открытый космос сознания, чётко вспомнил, что отключил в его каюте всю электронику, кроме систем жизнеобеспечения.
— Чего? — прохрипел я в микрофон.
— Извини, что отвлекаю, Хэннер, но я приготовила еду…
— Даже, отсутствуя, ты не даёшь покоя. — Перебил я. — Приготовила, садись и ешь, а потом отнеси Хансену.
— Как бы это сказать, в этом то и проблема…
— Ты не можешь есть…
— Нет. — Саббина была готово обидеться на меня, но чего она вообще хотела. — Я боюсь нести её Хансену.
Чёрт! Я едва сдержался, чтобы не разломать консоль компьютера. Что за день такой сегодня, когда, наконец, произойдёт что-то хорошее, такое же по значимости, как и то, что произошло со мной негативного.
— Сейчас спущусь. — Бросил я в микрофон, проверив пистолет на поясе, и отправился на кухню.
Там меня уже ждала Саббина, на её лице просто было написано, что она на коленях молит меня о прощении. Ничего не говоря, я махнул рукой и подхватил со стола поднос, предназначенный для пленника и отправился в сторону каюты.
— Хансен! — Крикнул я возле каюты. — Питание. У тебя оно одноразовое.
Из каюты тишина. Я поставил поднос, взял в руку пистолет и нажал на кнопку открытия двери. Когда дверь послушно отползла в сторону, моим глазам предстала интересная картина. Хансен, если это он, лежал на койке, отвернувшись к стене, свернувшись в позу эмбриона. Как умиротворяющее. Беспощадный зверь заперт в клетку и покорно, не сопротивляясь, будто смирился со своей судьбой, подчинился обстоятельствам. Красивое притворство.
— Еда. — Повторил я на всякий случай и ногой задвинул поднос в каюту. — Приятного аппетита.
Хансен никак не отреагировал, а я не стал настаивать на ответе, всему своё время. Дверь в каюту закрылась, и я вернулся на кухню. Саббина сидела за столом и пила кофе. Я сел напротив неё.
— Путешествие началось, Саббина.
Она подняла на меня глаза.
— Через две неделе мы прилетим на ZX-515, там будет жарко, хоть сейчас на планете и зимний период. Надо набраться сил и отдохнуть.
Саббина кивнула, не отрываясь от чашки.
— Спасибо, что не заставил меня относить ему еду.
— Не за что. — Я улыбнулся, но улыбка получилась натянутой. Саббина заметила это, но отнеслась с пониманием. — Я пойду к себе, мне надо выспаться. Если, что, дай знать.
Я поднялся, посмотрел на причину моих злоключений и, не говоря, больше ни слова оставил её наедине со своими мыслями, ей это необходимо сейчас, как мне показалось.
Потянулись минуты, часы, дни длительного путешествия. Равновесие не любит летать медленно, и своё недовольство он высказывал мне. Всё чаще и чаще я замечал недовольные нотки в равномерном урчании двигателя, всё сложнее с каждым днём было представлять себя рядом с кораблём, бороздящим пространство. Мне казалось Равновесие, теряет уверенность в себе. Я мог бы успокоить его, в который раз повторив, что мы одолели сначала боевой крейсер, а потом и сам Эдельвейс, стоящий, как минимум двух таких крейсеров, как Карающий. Поначалу это помогало, но с каждой милей, что осталась позади, оставался позади и смысл сказанных слов. Равновесию необходим ремонт и скорость, мы не можем без этого. Ни он, ни я.
С Саббиной я почти не разговаривал, да и встречался крайне редко. Зато она полюбила готовить. Она представляла моему вниманию новое блюдо почти в каждый приём пищи. Видимо это был её способ убить время. Хотя иногда мне казалось, что она и не торопится прилететь куда-либо, ей как будто спокойно в открытом космосе, подальше от цивилизации, никто за ней не гонится, не надо скрываться, можно просто расслабиться и ни о чём не думать. В отдельные моменты мне казалось, что она просто счастлива. Подтверждало это то что она ни разу так и не заговорила об инопланетянах, может, конечно, присутствие Хансена так действовало на девушку, мне неизвестно, а спрашивать я не хотел. Да и по большому счёту такой мне она нравилась гораздо больше, чем, когда разглагольствовала о всемирном порядке, свержении власти и прочей чуши, от которой, на самом-то деле, ей следовало держаться подальше.
Про Хансена я старался не вспоминать, относить ему пропитание уже вошло в мои ежедневные обязанности, он не пытался пойти на контакт, а я, не знаю, как Саббина, и не горел желанием. Вопросы о том настоящий у нас Лиланд или нет, как-то отпали сами собой, скорее просто не поднимались. В какие-то минуты казалось, что вся эта затея с чужеродным кораблём настолько глупа, что я зря сгубил своё положительный статус гражданина Альянса, что потерял на самом деле много больше, чем смогу приобрести в итоге. Особенно в моменты пробуждения, когда мысли, как правило, более здравые. Иногда наоборот казалось, что важнее раз в жизни сделать что-то такое, о чём намного приятнее жалеть, чем жалеть о том, чего в итоге так и не решился совершить. Несколько раз за время путешествия я настолько воодушевлялся происходящим, что едва не срывался или с мостика, или прямо из каюты, и не бежал искать Саббину, чтобы поблагодарить её за такой незабываемый подарок, но я быстро остывал. Слишком много было вопросов без ответов, слишком много НО, и слишком мало надежды, слишком много поставлено на карту для таких незначительных существ как я, Саббина и Равновесие. Слишком много, слишком.