Ну, конечно они знали – все кивнули. Бриген Марк тоже кивнул, и продолжил:
– Все же невредно еще раз напомнить…
Изображение одной части планеты увеличилось, спроецировалось на четырехгранник. Видны стали горы – величественные, холодные, с темными безднами обвалов, с белыми, небесными вершинами. Еще увеличение – вот широченный темный зев, дальше – уже ничего не видно.
Бриген Марк прокашлялся:
– Дальнейшее сравнение будет грубым, но точным: Ясли Богов – это детородный орган планеты, и в этот орган нам предстоит проникнуть. Оттуда выходят новые божества, туда, на вечный покой, отправляются старые, уставшие летать, греметь, шипеть. Мы должны постичь механизм этого «деторождения», и мы должны остановить этот процесс. Велики ли наши шансы?.. Компьютеры просчитали имеющиеся сведения, и выдали: пятьдесят на пятьдесят. Впрочем, вы ко всему подготовлены, а потому не будем откладывать спуск – он завтра. Сейчас – разойдитесь по каютам… Творимира Бруно прошу остаться.
Творимир остался и был подвергнут самому настоящему допросу. От него потребовали, чтобы он со всей возможной подробностью описал свои видения – вспоминать было неприятно, но все же он постарался… Ни словом не упомянул, о том, что видел и самого себя. Затем последовал долгий, нудный психологический тест – под конец Творимир совсем истомился…
– Поздравляю. – грозно прогремел, надвинулся на него Бриген Марк.
– А, что?! – крикнул и тут же прикусил губу Творимир: «Неужели скажет, что я – псих?!..»
Тут встрял маленький человечек:
– Психически вы здоровы, и по–прежнему входите в группу контакта.
Но Бриген Марк хмурил брови:
– Однако есть одна вещь, которая, к сожалению, проявилась только теперь. Это, так сказать – склонность к вольности… Выслушайте–ка банальную, но поучительную историю. Один из наших первых контактеров влюбился в местную деваху. Ну, конечно у нее золотистые длинные волосы, ясные огромные очи, и прочие прелести входящие в базовый набор лесной красавицы. Ясное дело – у них любовь. Маленький домик в лесочке, звери, пташки, прочие букашки. Когда наши пришли за ним – он выходит, бородатый, в мужицкой рубахе, говорит: «Убирайтесь по–добру, по–здорову!». Хотели его скрутить, а он меч выхватил – троих наших зарубил, ну в пылу–то и его зарубили. Вот до чего «вольность» доводит…
– А что же с его супругой?..
– А с девахой той, что сделали?.. – больше нахмурил брови Бриген Марк. – А что с ней сделать? – так и оставили в лесу век доживать.
Однако, чувствовалось, что он сам не верит, что «оставили», а скорее всего всем скопом изнасиловали, потом зарубили и вместе с домиком сожгли.
Бриген Марк поспешно перескочил дальше:
– Тут срабатывает один психический недуг: называется – влечение к природе, к тишине и спокойствию. Захваченные им люди на чем свет стоит проклинают цивилизацию. Подавай им хату, любящую бабенку (умницу–разумницу с золотыми волосами), подавай им лес, речку, кузнечиков и мотыльков. Дурни – хотят вернуться к тем временам, когда «жили в лесу, молились колесу». Грубые, непросвещенные. С этими своими идиотскими искренними – животными чувствами. Правильно: захотел – зарубил. А потом – молись пню. Ух, черт! – местных, чистых бабенок им подавай, а лучше бы больше думали мозгами, чем яйцами.
– Я с вами полностью согласен! – искренне отчеканил Творимир. – Я готов к служению – вам и нашей общей Цели. Я могу еще раз повторить клятву…
– Нет–нет. Ты устал, а завтра – тяжелый день. Ступай, отсыпайся.
И снова Творимиру не пришлось идти: платформа подхватила, резво доставила его в каюту. Подошел к окну: близилась, накрывала планету загадочная пелена ночи. В усталом сознании закружилось: «За всеми этими разговорами как–то забылось. Человечества больше нет. Затерялось в бездне истории пятьсот миллионов лет назад… Мы одни здесь… Как же нам надо беречь, любить друг друга».
– Прошу Спать… – прошептал мелодичный женский голос.
Обернулся – конечно никакой Женщины не было. Но была мягкая, теплая, белая кровать. Творимир пал на перину, но еще прежде, чем его голова коснулась подушки, он уже спал…
* * *
И снилось Творимиру озеро. Огромное, обрамленное черными стенами леса. Темны бездонные воды; небо над ними – вечернее, темнеющее, загадочное. А еще птицы – плотные, широкие реки слетающих из неба птиц. Не могло быть столько птиц разом – они не уместились бы мы на озере, вытеснили бы воды, передавили друг друга. Теперь птицы не клекотали – спускались в безмолвии, и жутка была эта их мертвая тишь.
И вот Творимир увидел – у всех птиц одно и тоже, знакомое ему женское лицо. Огромные, тоскующие очи, а кожа вокруг – синяя, как у мертвых. Страшные лики, но они притягивали… И тогда ему стало по настоящему жутко – он понял, что еще немного, и вспомнит нечто, что вспоминать нельзя, и сойдет с ума.
И тогда он со стоном, и в холодном поту вскочил на своей кровати.
Когда он спал, было темно, но теперь мягкий белый свет разлился под потолком, оттуда промурлыкал участливый женский голос:
– Вам приснился дурной сон? Не угодно ли принять успокаивающее?..
– Нет. Спасибо. – попытался говорить вежливо Творимир. – Сейчас, пожалуйста, оставьте меня.
– Как вам угодно, – мяукнула на прощанье компьютерная дева.
Свет померк – темнота. Творимир захотел попросить вновь включить свет, но понял: со светом будет еще страшнее. Со светом он на виду. На виду у кого?.. У Планеты. Вон она за окном – темная, ночная – от нее уже не сбежишь – некуда.
Неожиданно он осознал, что сидит на кровати, и не смеет пошевелиться – покрывается холодным потом. Провел дрожащей рукою по лбу, пробормотал:
– Да что же это со мной?.. Возьми себя в руки. Здраво проанализируй свой страх. Чего боишься – планеты?.. Ты же стремился сюда!
Он встал, и на слабых (даром, что тренированных) ногах, подошел к окну, вжался в него лбом. Россыпи звезд, Млечный Путь, который был лишь иллюзией; спутник похожий на Луну, но все же не Луна – через чур белый, и с одиноким, циклопским, трагичным оком. Внизу, в темноте – маленькие светлячки туземных городов. Вот метеор белым росчерком красиво мелькнул в атмосфере… И снова чувство – на него смотрят. В упор. Что–то незримое ударило с противоположной стороны в окно. Защиту не пробила бы и ядерная боеголовка, но сейчас стекло выгнулось, зазвенело.
Творимир отшатнул, и тут увидел – черный силуэт сидел рядом с ним на подоконнике. Лица не было видно, но знакомо блестели грустные глаза…
– Н–ну… – дрожащим голосом начал Творимир. – Говори прямо – что нужно?..
Вспыхнул яркий белый свет – Творимир зажмурился, а когда привык, разжал глаза – конечно, никого двойника уже не было.
– С кем вы разговаривали? – мягко, но настойчиво спрашивала компьютерная женщина.
– Никого не было, – пробормотал Творимир, и тут же понял, каким мальчишеством было пытаться обмануть компьютер, который, конечно же все зафиксировал.
Спустя несколько мгновений ему был вынесен приговор: на следующий день он никуда не спускается, но остается на лечение в местном лазарете.
– На сколько? – упавшим голосом спросил Творимир.
– Пока – на три дня. В случае успешного лечения, по истечении этого срока вы сможете спуститься на планету, и приступить к выполнению своих прямых обязанностей…
* * *
Три дня прошли в тихой белизне больничной палаты. Помимо Творимира Бруно был здесь еще один постоялец, из той же группы контакта. Звали его Ержи – до этого человек веселый – красавиц мужчина – как раз из тех, которые особенно нравятся женщинам. Он и ждал встречи с туземками… В первую же ночь он, с воем вскочил, а потом – бледный, дрожащий, лепетал, что его комната «черным ветром стала» – больше он ничего не мог объяснить, и попал на лечение вместе с Творимиром.
Новые тесты не показали каких–либо отклонений ни у Творимира, ни у Ержи, такой же результат был выдан и компьютерным обследованием. Наконец, наступила третья ночь – назавтра их должны были выпустить.