На этом же принципе построена и всякая голограмма. Такой вот парадокс. Мы закладывали в базовую основу нового мира свой, но надеялись, что он решит нашу проблему.
***
Белый коридор, кажется, никогда не закончится. Высокие потолки ослепляют белым светом. Иногда я ненавижу свет и хочу погрузиться во мрак, чтобы прийти в себя, задуматься и обрести «Я», на которое не имею права.
Наконец перед нами зал из чёрных матовых зеркал. Зал настолько огромен, что зрительно трудно определить его размер. Посреди – водный пузырь со спящим внутри стариком. Сон его спокоен, чешет старик пятку о пятку, переворачивается, посапывает. Из одежды на нем только длинная белая рубаха. Его возраст для мира Сил, как символ изменений, которых у нас никогда не будет.
Старик не настоящий, голографический. Его назвали Пта, он стал эмблемой центра. Я улыбнулась. Похоже, чувство юмора не до конца покинуло нашу цивилизацию.
- Он запрограммирован спать, - сказала Семь в третьей степени, - Если он пробудится – это будет означать уничтожение голограммы.
- Понятно.
- А это саркофаги для наших тел, - Семь в третьей степени махнула рукой, и в зале вспыхнуло множество светильников, озаривших резервуары для сна. Тысячи резервуаров.
- Это столько желающих присоединиться к проекту? – наверное, на моём лице отобразилось искреннее удивление.
- И будет еще больше, - довольно кивнула Семь в третьей степени. – Почти готов второй такой же зал.
- И каждая Сил создаст своего демиурга?
- Конечно, любой из нас хочется найти тот единственный сценарий.
- А если в центр управления программами пожелают переселиться все?
- Значит, так тому и быть, - Семь в третьей степени подошла к одному из саркофагов и открыла крышку. – Ты готова?
- Я – Двенадцать в десятой степени добровольно переселяю свое сознание в голограмму, я становлюсь сотрудником центра управления программами Пта, - смотрю в холод взгляда Семи в третьей степени.
На самом деле выбора у меня нет. Мой проект принят и одобрен десятью, и я должна подчиняться их решениям.
- Встретимся по ту сторону реальности, - усмехается Семь в третьей степени и я понимаю, что наше противостояние с ней в новой вселенной только начинается.
***
Момент погружения. Когда крышка саркофага защелкнулась, и перед глазами сначала темнота, а затем появились крошечные огоньки подсветки, я подумала о том, что погружаюсь в маленькую смерть. Тогда я не знала, насколько долго продлится этот сон. Если бы не подсветки, саркофаг походил бы на гроб.
Сил не знали умирания, но в библиотеке Потерянных времен я читала книги, в которых рассказывалось об эпохе, когда и мы ведали, что такое настоящая смерть. Всегда считала, что вечность существования одновременно достижение и проклятие. Когда-то мне нравилось посещать библиотеку, хотя другие не понимали этой странной тяги к артефактам предшествовавшей Сил цивилизации. Библиотека почти всегда пустовала. Громадные, заставленные древними книгами комнаты. Сил воспринимали книги, как произведения искусства, как историю, которую никто не хотел помнить. Потому что в той истории остались войны, боль, страх и одиночество и та самая смерть.
По слухам, первые десять знали мир, запечатленный в книгах. Но они никогда не делились с остальными своим прошлым. Они предпочитали его забыть. И вот, предложив идею голографической вселенной я, по сути, предложила воссоздать в виртуальности мир, который первые десять знали и ненавидели. Почему они согласились? Ответа я не получила и никогда не получу.
Погружение похоже на падение с большой высоты. Вхождение в систему центра управление программами вызывает странный зрительный ряд: черно- белые квадраты, сначала маленькие, они потом становятся всё больше и больше. Затем какое-то голубоватое пространство выгибается дугой, обволакивает и засасывает. Головокружение и тошнота. Затем снова тьма, но ноги уже ощущают плотную опору. Стою, меня пошатывает из стороны в сторону, и я не решаюсь открыть глаза. А когда открываю, то…
Глава 2
Глава 2