новой жизни, то обратного пути не было.
— Пошли, — прошептал он и повѐл за собой.
Над спящим вечным сном Кхур-Табатом опустилась жаркая и тѐмная
богиня-ночь, с велюровой маски которой мягко и томно мерцали бриллианты
звѐзд, а также огромный хрусталь Луны. Не было таких ночей в древнем Ланг-
Тхоре. Всегда они жили и дышали, наполненные движением и жизнью.
Медленно, словно опасаясь, что любое неосторожное движение разрушит
изъеденные временем серые мраморные ступени, я принялась спускаться к
огромному озеру, кристально чистая вода которого слабо серебрилась при свете
38
мягких лучей луны. Последняя едва освещала шпили и остроконечные крыши
еле сохранившихся зданий, что сейчас были словно сотканы из теней и снов,
призрачными копьями и кинжалами они пронизывали ночное небо, норовя
добраться до звѐзд.
Приблизившись к воде, я поняла, что озеро не безжизненно. Среди
хрустальных вод плавно покачивались удивительные снежно-белые,
жемчужно-розовые и, словно аметистовый живой огонь, огромные раскрытые
лотосы. Вместо серединки в которых свивались серебристые и золотистые
вихри, сияя светом далѐких звѐзд и планет, где никогда не ступала нога
человека. Маленькие пульсирующие вселенные, едва прикрытые нежными
тончайшими лепестками.
Но неожиданно пришло странное осознание того, что их внешность
обманчива и ничего общего с хрупкими земными растениями у них нет.
Почему? Не знаю.
Шаг за шагом я уверенно приближалась к озеру, пока наконец не
почувствовала прохладное мягкое прикосновение серебристых вод к
обнажѐнной коже. Оно возвращало какое-то странное, давно забытое
ощущение, вливаясь рекой жизни и пробуждѐнного могущества в тело
современного человека, заставляя отойти ото сна спящий древний дух.
В какой-то момент пришло осознание, что я ступаю по воде, будто какой-
то мифологический персонаж. Выдуманный и нереальный. Бледно-зелѐная
ткань, служившая одеянием, превращалась в сияющую жидкость и, медленно
стекая по моему телу, опускалась в озеро. Причем, глядя на неѐ, я понимала,
что это почти живое существо — перламутрово-зелѐное, безустанно
пульсирующее какой-то нереальной нечеловеческой жизнью древних жителей
воды и земли ещѐ в те времена, когда только подготавливалась колыбель для
человечества.
39
Перламутровое сияние коснулось лепестков лотосов, и неожиданно всѐ
озеро заискрилось ослепительным светом. Спокойная гладь превратилась в
бурлящую изумрудно-серебряными волнами реку, то и дело взрывающуюся
огненными вспышками невероятного белого и красно-гранатового цветов.
Со стороны это пугало и настораживало. Но что-то внутри наоборот
успокаивало и говорило, что бояться ничего не стоит. Ведь это всего лишь
Озеро Лотосов — то самое священное и тайное место моего народа, где можно
было обрести древнюю мудрость и заручиться поддержкой божественных сил,
которые впоследствии оказывали немалую помощь в выполнении такой важной
миссии, как защита короля.
На другом берегу стоял Ронг и внимательно смотрел на меня. Иногда он
сурово сводил брови на переносице, словно не совсем понимал, что
происходит. Однако не делал ни шага, чтобы приблизиться ко мне и что-то
изменить.
Я глянула вниз на своѐ отражение и замерла. Одежды больше не было —
еѐ заменяла искрящаяся вода, полностью обвивая моѐ тело, словно тончайшая
материя шѐлковой богини Киам.
Глаза превратились в мрачно сияющие черные луны, черты лица
невероятно заострились, превращая меня из нормального человека в нечто
невообразимое, а на пальцах вместо ногтей появились удлинѐнные, как
полированный гагат, изогнутые когти. Белая кожа не потеряла своей гладкости,
но нет-нет, да кое-где отчетливо начинал проявляться четкий узор,
исчерчивающий всѐ тело точными идеальными линиями. Через пару секунд я
сообразила, что это не узор, а след священной татуировки ун-тха, которая
накладывалась жрецами храма на избранных, и впоследствии давала картину
того, как будет выглядеть чешуя при перевоплощении.
40
Я сглотнула и медленно провела ладонью по воде, заставляя задрожать и
исчезнуть собственное отражение. Когти, чешуя… Во мне пробуждался спящий
дракон Ланг-Тхора, хранитель ворот Кхур-Табата, верный воин короля Нгиена.
Теперь я понимала, что первых два места исчезли из памяти потомков великой
расы, но это не значило, что они пропали с лица земли и неба. Пришло новое
имя «Са-Хюинь», которым сейчас и называют остатки древней культуры. Но
ничего… пройдет время, и археологам удастся восстановить всѐ то, что раньше
наводило трепет на врагов и заставляло наполняться гордостью тех, кто дал
начало роду лаквьетов.
Я отвернулась и зажмурилась. Нелегко принять эту истину. И не только
эту.
Ронг неожиданно в один миг оказался возле меня и крепко обнял,
прижимая к себе и поглаживая по волосам.
— Всѐ в порядке, всѐ хорошо. Ты слишком долго жила только в
человеческом обличии. Ты привыкнешь.
— Я буду стараться, — прошептала я, поднимая голову и глядя ему в
глаза.
Пальцы мужчины мягко погладили меня по скуле.
— Какая ты красивая, — прошептал он и прижался к моим губам, не
давая возразить.
Что ж. Видно, правду говорят, что На-Теру способны любить веками и в
любом обличии.
Невозможно было описать словами происходящее дальнейшее
перевоплощение. Перед глазами плясали ослепительные искры, и озеро
вторило нам изумрудными всполохами, словно принимая участие в этом
41
священном действе, разделяя священный момент становления древних
драконов.
Глава 7. Медные гонги Кыа Ма
Где-то вдалеке раздался странный звук, словно кто-то бил в миллионы
маленьких гонгов, голоса которых сливались в бодрящую четкую мелодию,
заставляя сбросить вязкое покрывало сна и покинуть уютную постель.
Это было невероятно, но всѐ тело будто наполнилось удивительной силой
и ловкостью, а каждое движение едва ли требовало затраты каких-либо усилий.
В какой-то момент я сообразила, что нахожусь в комнате одна, и больше
не стоит медлить, оставаясь здесь и дальше.
Дверь негромко скрипнула, и ко мне вошѐл Ронг. Он нѐс в руках одежду и
причудливый тѐмный лаковый сундучок, сделанный из какого-то странного
материала, что по виду напоминал панцирь черной свящѐнной черепахи.
— Доброе утро, — шепнул он, быстро склоняясь ко мне и касаясь губами
щеки. — У нас очень мало времени. Одевайся и выходи ко мне. Я буду ждать
возле озера.
Я чуть нахмурилась, однако глупых вопросов задавать не стала. И без них
было достаточно проблем. Подхватив плотную ткань, больше походившую на
тончайший металл, через который возможно видеть, но нельзя разорвать, я
принялась одеваться.
— Что это за музыка? — спросила я и бросила взгляд в окно, надеясь, что
смогу хоть что-то рассмотреть.
Ронг стоял уже возле двери и бросил на меня недоумѐнный взгляд, словно
поражаясь, что я до сих пор могу спрашивать такие вещи.