Из этого рапорта следовало: заключенная приложила немало сил, чтобы довести дежурного до белого каления, а дежурный нашел, как с ней расплатиться. Клинт не испытывал ни малейшего желания углубляться в ситуацию. Просто зарегистрировал и убрал рапорт.
Последнее ночное происшествие касалось Китти Макдэвид.
Дежурный Уэттермор записал некоторые из ее высказываний: Черная Ангелица поднялась из корней и спустилась с ветвей. Ее пальцы – смерть, ее волосы полны паутины, сон – царствие ее. Ей вкололи дозу галоперидола и переправили в крыло А.
Клинт вышел из кабинета и через административную зону направился в восточную часть тюрьмы, где находились камеры. Формой тюрьма напоминала строчную букву t. Длинная центральная линия – коридор, известный как Бродвей, – тянулась параллельно шоссе номер 17, или Уэст-Лейвин-роуд. Административные офисы, коммуникационный центр, комната дежурных, комната персонала и учебные классы находились в западной части Бродвея. Другой коридор, Главная улица, шел перпендикулярно Уэст-Лейвин. Главная улица начиналась от парадной двери тюрьмы. На ней находились мастерская, подсобное помещение, прачечная и спортивный зал. По другую сторону Главной улицы Бродвей продолжался на восток, минуя библиотеку, столовую, комнату для посещений, лазарет и приемник-распределитель, прежде чем подойти к трем крыльям с камерами.
Защитная дверь отделяла камеры от Бродвея. Клинт остановился перед ней, нажал кнопку вызова, сообщая дежурному в Будке, что хочет войти. Загудел зуммер, замки открылись. Клинт вошел.
Три крыла, А, Б и В, напоминали клешню, в основании которой находилась Будка, похожее на сарай сооружение из пуленепробиваемого стекла. В Будке стояли мониторы системы видеонаблюдения и пульт связи.
Хотя заключенные по большей части находились вместе и во дворе, и в других местах, по крыльям их расселяли в соответствии с теоретической опасностью, которая могла исходить от каждого. В тюрьме было шестьдесят четыре камеры. Двенадцать в крыле А, двенадцать в крыле В, сорок в крыле Б. В крыльях А и В камеры находились на первом этаже, крыло Б было двухэтажным.
Крыло А служило медицинским целям, хотя там жили некоторые заключенные, которые считались «спокойными». Их камеры располагались в дальнем конце коридора. В крыле Б жили не только «спокойные», но и «остепенившиеся», вроде Китти Макдэвид. Крыло В предназначалось для бунтарок.
Это крыло было наименее населенным, половина камер там пустовала. На случай нервного срыва или серьезного нарушения дисциплины существовала официальная процедура перевода заключенной из отведенной ей камеры в «наблюдательную» крыла В. Эти камеры заключенные называли «дрочильными», потому что видеонаблюдение там велось круглосуточно. Подразумевалось, что мужчины-дежурные могли ублажать себя, шпионя за заключенными. Но этот контроль был необходим. Только так дежурные успели бы вмешаться, если бы какая-нибудь заключенная захотела причинить себе вред или даже наложить на себя руки.
В это утро в Будке дежурила капитан Ванесса Лэмпли. Она отвернулась от пульта и открыла дверь Клинту. Он сел рядом и попросил вывести на экран камеру А-12, чтобы проверить, как там Макдэвид.
– Давайте просмотрим видеопленку! – радостно воскликнул Клинт.
Лэмпли недоуменно посмотрела на него.
– Давайте просмотрим видеопленку! Любимая фраза Уорнера Вольфа.
Лэмпли вновь пожала плечами и открыла камеру А-12 для визуальной инспекции.
– Он спортивный комментатор.
Ванесса вновь пожала плечами.
– Извини. Должно быть, не застала.
Клинт подумал, что это странно, Уорнер Вольф был легендой, но не стал развивать тему, а внимательно всмотрелся в экран. Китти лежала в позе эмбриона, уткнувшись лицом в руки.
– Заметила что-то необычное?
Лэмпли покачала головой. Она заступила на вахту в семь утра, и Макдэвид все это время крепко спала.
Клинта это не удивило. Галоперидол был действенным препаратом. Клинт тревожился за Китти, мать двоих детей, которую посадили за подделку рецептов. В идеальном мире Китти никогда не попала бы в тюрьму. Она была биполярной наркоманкой, не закончившей школу.
Удивляло, как в данном случае проявилась ее биполярность. В прошлом она была депрессивной. Маниакальный приступ, случившийся с ней этой ночью, стал для Клинта полнейшей неожиданностью. Ему казалось, что прописанный им курс лития давал прекрасные результаты. Более полугода Китти отличало ровное настроение, по большей части приподнятое, без заметных пиков или спадов. И она приняла решение выступить свидетелем обвинения на процессе братьев Грайнеров, не только проявив личную смелость, но и заложив неплохую основу для пересмотра своего приговора. Были все основания верить, что вскоре после процесса она вполне может выйти на свободу, пусть и условно-досрочно. Они уже начали обсуждать условия жизни в реабилитационном центре для бывших заключенных, что сделает Китти, когда впервые поймет, что кто-то ее поддерживает, как она будет налаживать отношения с детьми. Или такое будущее показалось ей слишком радужным?