– А. – Точность ее догадок не радовала. – Давняя привычка. Давай поговорим о тебе, Джанетт.
– Моя любимая тема. – Звучало неплохо, но Клинт знал, что все не так просто. Если бы он позволил Джанетт вести разговор, они бы провели целый час на солнце, обсуждая Ри Демпстер, Мишель Обаму, Тома Брейди и всех прочих, кто придет в голову Джанетт. По части свободных ассоциаций ей не было равных.
– Ладно. Что снилось прошлой ночью тебе? Если будем говорить о снах, давай сосредоточимся на твоих, а не Ри.
– Я не помню. Ри спросила меня, и я ответила ей то же самое. Думаю, дело в новом лекарстве, на которое вы меня перевели.
– Значит, тебе что-то снилось.
– Да… Наверное… – Джанетт смотрела на огород, а не на него.
– Может, что-то связанное с Дэмиеном? Раньше он тебе часто снился.
– Конечно, то, как он выглядел. Совсем синий. Но мне давно уже не снился этот синюшный мужчина. Вы помните этот фильм? «Омен»? О сыне дьявола. Того ребенка тоже звали Дэмиен.
– У тебя есть сын…
– И что? – Теперь она смотрела на него с недоверием.
– Можно сказать, что Дэмиен был дьяволом в твоей жизни, поэтому Бобби…
– Сын дьявола! «Омен-два»! – Она пронзительно рассмеялась, наставила на него палец. – Очень смешно! Бобби – самый милый ребенок в мире, пошел в мамину родню. Раз в два месяца приезжает с моей сестрой из Огайо, чтобы повидаться со мной. Вам это известно! – Она вновь рассмеялась; на этой огороженной и строго охраняемой территории звук был необычным, но очень приятным. – Знаете, что я думаю?
– Нет, – ответил Клинт. – Я мозгоправ, а не телепат.
– Я думаю, это классический случай переноса. – Она вскинула руки с двумя согнутыми пальцами, чтобы выделить ключевое слово кавычками. – Словно вы волнуетесь, а не ваш ли мальчик – сын дьявола?
Теперь пришла очередь Клинта смеяться. Сама идея, что в Джареде было что-то дьявольское, была абсурдной: Джаред смахивал с руки комаров, вместо того чтобы их прихлопнуть. Он тревожился о своем сыне, понятное дело, но не боялся, что тот попадет за решетку и колючую проволоку, как Джанетт, и Ри Демпстер, и Китти Макдэвид, и эта тикающая бомба Энджел Фицрой. Черт, ему не хватило смелости пригласить Мэри Пак на Весенние танцы.
– Джаред – отличный парень, и я уверен, твой Бобби тоже. Лекарство помогает с твоими… как ты их называешь?
– Помутнениями. Когда я не могу четко видеть или слышать людей. Все стало лучше после перехода на новые таблетки.
– Ты не просто так это говоришь? Ты должна быть со мной откровенной, Джанетт. Помнишь, что я всегда говорю?
– Три пэ. Правда приносит плоды. И я с вами откровенна. Стало лучше. Хотя иногда настроение у меня все-таки падает, я начинаю терять связь с реальностью и возвращаются помутнения.
– Есть исключения? Видишь и слышишь ли ты четко кого-нибудь, когда у тебя депрессия? И может, этот кто-то способен тебя перезагрузить?
– Перезагрузить! Мне это нравится. Да, Бобби может. Ему было пять, когда я попала сюда. Сейчас двенадцать. Он играет на клавишных в музыкальной группе. И поет!
– Ты должна очень им гордиться.
– Я и горжусь. Ваш, должно быть, того же возраста, да?
Клинт, который легко улавливал момент, когда его подопечные дамы пытались сменить тему, буркнул что-то невнятное вместо того, чтобы сказать, что Джаред скоро получит право голосовать. Ему самому это казалось странным.
Джанетт хлопнула его по плечу.
– Следите за тем, чтобы у него всегда были при себе презервативы.
Из-под зонта наблюдательного поста у северной стены проревел усиленный мегафоном голос дежурного:
– ЗАКЛЮЧЕННАЯ! НИКАКИХ ФИЗИЧЕСКИХ КОНТАКТОВ!
Клинт помахал дежурному рукой (мегафон искажал голос, но он предположил, что на садовом стуле под зонтом сидит этот говнюк Дон Питерс), чтобы показать, что все тип-топ, и повернулся к Джанетт.
– Что ж, придется мне обсудить этот момент с моим психоаналитиком.
Она довольно рассмеялась.
А Клинт подумал, и не в первый раз, что при других обстоятельствах он бы хотел, чтобы у него была такая подруга, как Джанетт Сорли.
– Эй, Джанетт. Ты знаешь, кто такой Уорнер Вольф?
– Давайте просмотрим видеопленку, – тут же ответила она. – Почему вы спрашиваете?
Хороший вопрос. Почему он спросил? К чему мог иметь отношение престарелый спортивный комментатор? В чем его важность, если ключевая фраза (как и внешний вид) Уорнера утратили свою актуальность?
А вот вопрос получше: почему Лайла ему солгала?
– Э… Кто-то недавно упомянул его в разговоре. Мне это показалось забавным.
– Мой отец любил его слушать, – сказала Джанетт.
– Твой отец.
Его мобильник выдал мелодию «Эй, Джуд». Клинт посмотрел на дисплей и увидел фотографию жены. Лайла, которой следовало быть в стране снов. Лайла, которая могла помнить Уорнера Вольфа, а могла и не помнить. Лайла, которая солгала.