Он чувствовал, что сейчас начнется самое интересное.
Войдя в спальню, Антон увидел, что Магда лежит под одеялом, в маске из чего-то рыхлого, напоминающего маршмэллоу. Он опустился на колени у кровати, со стуком поставил чашу с коктейлем на ночной столик, заметил маленькие ножницы – вероятно, она опять подрезала брови, используя айфон как зеркало, – взял их и принялся разрезать маску.
Кто-то сделал это с ней? Или она сама? Может, это какой-то необычный несчастный случай? Аллергическая реакция? Какое-то безумное косметическое лечение, которое пошло не так? Зрелище было непонятным и жутким, а Антону совершенно не хотелось потерять мать.
Взрезав плотную паутину, Антон отложил ножницы и взялся за края разреза. Материал был липким на ощупь, но легко отлеплялся от щек Магды, растягивался и отрывался белыми завитками. Показалось ее увядшее лицо с множеством морщинок у глаз, столь дорогое ему лицо, которое Антон уже и не надеялся увидеть, почему-то решив, что эта странная маска расплавит его (она напоминала «платочки фей», которые он видел поблескивающими на траве ранним утром, очищая первые бассейны). Однако лицо осталось прежним. Кожа чуть покраснела и была теплой, но другие изменения отсутствовали.
Из горла Магды донеслось низкое урчание, напоминавшее храп. Веки подрагивали от непрерывного движения глазных яблок. Рот приоткрывался и снова закрывался. Из уголка сочилась слюна.
– Мама? Мама? Ты можешь проснуться?
И Магда, похоже, смогла, потому что ее глаза открылись. Кровь туманила зрачки, растекаясь по белкам. Она несколько раз моргнула. Обвела взглядом спальню.
Антон подсунул руку под плечи матери и усадил ее на кровати. Урчание в горле усилилось, теперь Магда скорее рычала, чем храпела.
– Мама? Вызвать «Скорую»? Тебе нужна помощь? Принести тебе стакан воды? – Вопросы сыпались один за другим, но Антон испытывал облегчение. Магда продолжала оглядываться, вроде бы постепенно приходя в себя.
Ее взгляд остановился на ночном столике: настольная лампа а-ля «Тиффани», недопитая чаша энергетического коктейля, Библия, айфон. Урчание все усиливалось. Словно Магда собиралась закричать или даже завопить. Может, она не узнавала его?
– Это мой коктейль, мама, – сказал Антон, когда она протянула руку и схватилась за чашу блендера. – И тебя благодарить не за что, ха-ха. Ты забыла его смешать, глупая моя.
Она с размаха ударила его чашей в висок. Послышался глухой удар пластмассы о кость. Антон повалился назад, ощутил боль, влагу, недоумение. Приземлился на колени. Его взгляд остановился на зеленом пятне, вдруг появившемся на бежевом ковре. В зеленое капало красное. Какая же грязь, успел подумать он, и тут Магда ударила его вновь, на этот раз по затылку. Удар сопровождался треском: толстая пластмасса чаши блендера не выдержала. Антон ткнулся лицом в зеленое пятно на жестком ворсе бежевого ковра. Вдохнул запах крови, коктейля и коврового волокна, вытянул руку, пытаясь отползти, но все его тело, каждый великолепный мускул, стало тяжелым и медлительным. У него за спиной рычал лев, и если он хотел защитить мать, ему следовало встать и нащупать собственный затылок.
Он попытался крикнуть Магде: «Беги!» – но в горле булькало, и в рот набился ворс.
Что-то тяжелое обрушилось ему на позвоночник, новая боль добавилась к прежней, и Антон понадеялся, что мать услышала его и сумела спастись.
Бездомная собака залаяла в одной из клеток, к ней присоединились еще две. Безымянный пес у ног Фрэнка – так похожий на изувеченного Фрицем Мишемом – заскулил. Теперь он сидел. Фрэнк рассеянно погладил его, успокаивая. Фрэнк не отрывал взгляд от экрана. Один из молодых людей, помогавших Сроднику Благовесту – не тот, что протянул ему ножницы, другой, – схватил его за плечо.
– Папа? Может, не стоит этого делать?
Благовест сбросил руку.
– Бог говорит, выйди в свет! Сюзанна… Сродница Благовест… Бог говорит, выйди в свет! Выйди в свет!
– Выйди в свет! – повторил мужчина, который передавал ножницы, и сын Благовеста с неохотой присоединился к нему:
– Выйди в свет! Сродница Благовест, выйди в свет!
Сродник Благовест сунул руки в разрез в коконе, который закрывал лицо его жены, и проревел:
– Бог говорит, выйди в свет!
Он дернул. Послышался звук, напомнивший Фрэнку расстегиваемую застежку-липучку. Появилось лицо миссис Сюзанны Благовест. Глаза были закрыты, но щеки пылали, а нити по краям разрыва трепетали от дыхания. Мистер Благовест наклонился к ней, словно собирался поцеловать.
– Не делай этого, – посоветовал ему Фрэнк, и хотя звук в телевизоре был приглушен, а сам Фрэнк произнес эту фразу почти шепотом, все собаки в клетках – сегодня полдесятка – уже лаяли. Пес у ног Фрэнка зарычал. – Не делай этого, дружище.