Лицо Райдера задергалось, глаза широко раскрылись. Он хватал ртом воздух и безумным взглядом смотрел на своего собеседника.
— Как — кто — о чем вы? — выдавил он.
— Не важно, мистер Райдер — не важно! — загромыхал Морис Клау. — Изида, дитя мое, останься с этим джентльменом и поведай ему все, что мы знаем о топоре Черного Джеффри. Он рад будет это услышать!
Прекрасная Изида подчинилась без малейших возражений. Когда мы отъезжали, я увидел на садовой дорожке ее фигурку, облаченную в пламенный наряд, рядом с высоким старым лакеем. Гримсби, позабыв обо всем, глядел им вслед, пока они не исчезли из виду.
— Я располагаю свидетельствами того, что Райдер назвал Гейдельбергера прямым виновником падения сэра Ричарда! — внезапно взорвался он. — И у меня есть свидетели, слышавшие, как он говорил: «Слава Богу! Надолго здесь еврей не задержится!»
— Хорошо! — пророкотал Морис Клау. — Очень хорошо!
Всю оставшуюся часть пути Гримсби говорил не переставая и одну за другой курил манильские сигары. Морис Клау, однако, молчал.
Доктор Мэдден только что вернулся к себе после утренних визитов к больным. Перед нами предстал типичный сельский доктор — дружелюбный седой человек, чье румяное, бритое лицо сразу внушало доверие. Но вел он себя так, будто понимал, что загнан в угол.
— Чем могу служить, джентльмены? — быстро спросил он.
— Пришли мы, доктор Мэдден, — громыхнул Морис Клау, внушительно тряся воздетым указательным пальцем, — дабы сообщить вам, что Райдеру угрожает непосредственная — да, непосредственная опасность ареста.
Доктор вздрогнул.
— И потому желаем мы побеседовать с одним из ваших пациентов!
— Не понимаю вас. С каким пациентом?
Морис Клау покачал головой.
— Давайте мы с вами будем разумными людьми, — сказал он, — а не двумя старыми дурнями! Вы так прекрасно понимаете, с кем из пациентов.
Доктор Мэдден постучал пальцами по столу.
— Вы детектив? — вырвалось у него.
— Я не есть детектив! — отвечал Морис Клау. — Я изучаю Науку циклов — не путайте те циклы с мотоциклами; я также скромный исследователь эфирных рубежей! Вам предъявить могут тяжкие обвинения, доктор!
Доктор нервно заерзал в кресле.
— Если я и виновен, — сказал он, — то провинился не далее как вчера вечером.
— Ага! — загромыхал Клау. — Он был не в себе?
Доктор Мэдден застыл в оцепенении.
— Мистер Клау, — выдавил он, — не знаю, кто вы, но способности ваши невероятны. Он утратил память!
— Что? — потерял память! Как это?
— Он упал с лошади! Пойдемте; теперь я вижу, что не стоит тянуть время. Я отведу вас к нему.
Мы направились к ожидавшему автомобилю. Я посмотрел на Гримсби и чуть не расхохотался, таким комичным казалось его изумленное лицо.
— Ради всего святого, о чем они говорят, мистер Сирльз? Я точно очутился в незнакомой стране: все вокруг о чем-то разговаривают, но я ничего не понимаю!
По пути:
— Расскажите мне, доктор, о вашем пациенте, — сказал Морис Клау.
Доктор, не пытаясь более ничего скрывать, принялся рассказывать, как его вызвали к мистеру Роджерсу, художнику, который жил на ферме у Хинксмана, расположенной у дороги на Оксли. В вечер трагедии Роджерс оседлал Бесс, фермерскую кобылку; в десять вечера обитатели фермы начали тревожиться, поскольку кобыла была весьма норовистой. Около четверти одиннадцатого Бесс прискакала обратно без всадника, а чуть позднее два работника принесли бесчувственное тело Роджерса — его нашли у дороги на некотором расстоянии от фермы.
Несколько дней Роджерс находился в критическом состоянии вследствие сотрясения мозга. Наконец он стал выздоравливать — но, как выяснилось, утратил память.
— В прошлую субботу, — добавил доктор, — специалист, вызванный мною из Лондона, удачно провел операцию.
— Ах, — пророкотал Морис Клау, — так мы сможем его увидеть?
— Безусловно. Он идет на поправку. Вчера вечером память полностью восстановилась.
Как можно легко понять, на ферму Хинксмана мы добрались, по-прежнему пребывая в тумане неизвестности.
На веранде сидел и дружески беседовал с фермером загорелый молодой человек с забинтованной головой и трубкой в зубах.
Морис Клау поднялся по ступеням вместе с доктором Мэдденом.
— Добрый день, мистер фермер! — любезно сказал он.
Из открытого окна высунулось розовощекое девичье личико.
— Добрый день, мисс фермер! — Клау снял свой коричневый котелок и повернулся к загорелому молодому человеку. — Добрый день, сэр Роланд Креспи!
Пока мы с Гримсби оправлялись от потрясения, вызванного этой захватывающей встречей, сэр Роланд, доктор Мэдден и Морис Клау успели о чем-то пошептаться, после чего Клау заявил: