Вагар ел и рассказывал.
– Я должен уйти,– сказал он в завершение.
Нил и Эрд не стали спорить. Мастеру скрадывания нетрудно сбить со следа охотников. Но столь же легко догадаться, кто убил чиновника. А уж тогда любой фарангский пес-следопыт живо опознает убийцу.
– Тебе надо изменить внешность! – сказал Нил.
Биорк потрогал бороду.
– Шестьдесят лет никто не видел моего подбородка,– пробормотал он.
– Подходящий случай показать мне свое настоящее лицо, отец! – ухмыльнулся Нил, доставая бритву.– Как бы оно нас не разочаровало.
– С тех пор, как тебя поцеловала корабельная мачта, ты, сынок, можешь потягаться красотой с кем угодно, даже с гигантской жабой из здешних болот,– парировал вагар.
– Тур любит мужественные лица! – примирительно произнес Эрд.
– Хочешь, светлейший, я расплющу твой благородный нос? – ухмыльнулся великан.– Пусть Быкоголовый полюбит и тебя!
Он отложил ножницы и взялся за кинжал, чтобы довести до конца работу брадобрея.
– Потрясатель Тверди может обидеться! – отказался Эрд.– Клянусь Рогами Тура, вагар, у тебя – Подбородок! Скажи, где ты намерен укрыться?
– Там, где меня не найдут,– лаконично ответил вагар.
– Я имел в виду: ты останешься в Фаранге?
– Да. Ты закончил, сын?
– Почти. Немного гиима[8]. Удачно, что эти конгские парни так любят мазать физиономии. Все, отец. Теперь ты – очаровательный фарангский мальчуган. Никто не признает в тебе вагара… Если, конечно, будет стоять к тебе спиной.
Биорк взглянул в карманное зеркальце:
– Пойдет!
Он расшнуровал ремни боевого браслета, отделил от каркаса внутреннее лезвие и вынул шипы.
– Когда ты уходишь? – спросил светлорожденный.
– Сейчас.
– И оставляешь оружие?
– Я возьму нож и «язык змеи».
– Тебе хватит денег?
– Они мне вообще не нужны.
– Что же ты будешь есть? – изумился Эрд.– Только Неизъяснимый знает, сколько мы здесь проторчим!
– Украсть безопаснее, чем купить! – пояснил за отца Нил.
– Да хранят вас боги! – произнес вагар.
Маленький, худощавый, в коричневой набедренной повязке и конгской безрукавке-распашонке, вагар и впрямь походил на мальчишку.
– Храни себя! – отозвался Нил.
И вагар ушел – так же бесшумно, как и появился. Нил задернул паутинную кисею и отправился спать. Эрд последовал примеру Нила, но этой ночью сон его был беспокоен. Да и утро не принесло облегчения светлорожденному. Гнев ворочался у него в горле, как сгусток огненного зелья. Власть над судьбой ускользала от него, и не на кого было выплеснуть сжигавшее его пламя.
Они завтракали втроем, в отгороженной занавесом нише. Ласковое тепло, исходившее от Этайи, и изысканная пища немного облегчили муки светлорожденного. Если б Эрд мог, он попросил бы женщину сыграть для него. Но наследнику Асенаров не подобало просить. А сама Этайа не предлагала. Тростниковый занавес отделял их от зала, и лицо женщины было открыто. Если ночные события и взволновали ее, то это никак не отразилось на облике светлорожденной.
– Ты все еще хочешь отыскать юношу? – спросила она Эрда.– Несмотря на неудачу Биорка?
– Да,– светлорожденный поковырял вилкой плавающие в соусе кусочки мяса и отхлебнул светлого вина. Эрд не заметил, как обменялись взглядами его спутники.
– Пошли бегуна к Шинону, светлейший,– посоветовал Нил.– Только сначала успокой свое сердце.
– Хочешь, я сыграю тебе? – предложила Этайа.– Чуть позже.
– Хочу.– Голос светлорожденного сразу потеплел.
За занавесом послышались шаги, и женщина поспешно закрыла лицо.
– Господин? – Сильный низкий голос принадлежал явно не гостиничному служке.
Занавес разошелся, и в нишу шагнул молодой офицер – тот, с кем они вчера завтракали у Начальника Гавани.
– Приветствие! – произнес он, коснувшись шлема.
– Привет тебе, Конон! – добродушно отозвался Нил.
Эрд и светлорожденная промолчали.
– Здоровы ли твой скот, дети, жена? – осведомился великан.
Он шутил.
Если ритуальная формула пастухов Хуриды и была известна Конону, конгай этого не показал.
– Благодарю, достойный. Я не женат.– И – Эрду: – Носитель Бронзового Дракона Шинон прислал меня к тебе, светлейший. Не соблаговолишь ли посетить его?
Нил ухмыльнулся.
– В час послеполуденной трапезы? – недовольно спросил Эрд.
Он не любил, когда другие опережали его планы.
– Так скоро, как тебе будет угодно.
– Благодарю. Принимаю. Можешь идти.
Лицо офицера окаменело. Это было неуважение.
«Хорошо еще хоть монету не бросил!» – подумал Нил.
– Не хочет ли достойный Конон позавтракать с нами? – вежливо спросила Этайа.
Черты мечника смягчились.
– Благодарю, светлейшая, нет.
– Вина? – пророкотал Нил.
– Благодарю. Я дал обет не пить кровь винограда до праздника Плодов.– Он поклонился и вышел.
Нил догнал его в дверях, положил руку на закованное в броню плечо.
– Не бери в голову, командир! – сказал он дружелюбно.
Удивленный подобным обращением не менее, чем словами, офицер зыркнул снизу вверх на безбровое лицо гиганта.
– Мой господин опечален,– сказал Нил.– Этой ночью пропал наш друг, маленький воин Биорен!
Взгляд конгая стал острее его кинжала.
– Пропал?
– Его не было утром в апартаментах. И никакого сообщения. Мы обеспокоены. Очень обеспокоены, командир!
– Мой начальник также обеспокоен! – произнес конгай.
– Чем же?
– Богам известно. Благодарю тебя, достойный! – офицер резко поклонился. Гостиничный слуга подвел к нему парда, Конон вскочил в седло и пустил своего зверя рысью в сторону Гавани.
Комнаты Этайи внешне ничем, кроме размеров, не отличались от апартаментов Эрда. Но каждый раз, когда он входил сюда, то неизменно ощущал нечто, присущее только ей, Этайе. Шелковые ленты на деревянных панелях, запах цветов, ставший уже и не запахом, а тем особенным ароматом, которым отличны составленные настоящим мастером духи. Воздух, пятна света на ткани, все отдельные цвета, запахи, звуки вдруг приобретали гармонию, гармонию ее самой, Этайи. И всякий, в ком живо было ощущение прекрасного, мгновенно и безошибочно понимал: вот Единственное! Эрд знал: даже после того как светлорожденная покинет эту гостиницу, стены комнат будут помнить, будут хранить ее след.