Книга первая
Фаранг
I
«…Однажды некий муж и сын его, недавно достигший совершеннолетия, беседовали у ступеней своего дома.
– Скажи, отец, – промолвил юноша, – зачем здесь этот колокол?
– Он – мой друг, – отвечал мужчина. – Трижды прошли мы с ним пенное море Зур. Ему ведомо все.
– О! – удивился юноша. – Позволь, спрошу я: эй, скажи, бронзовобокий, кто дал нам жизнь?
– Конг! – отвечал колокол. – Конг!
– Да? Ладно. А кто даст мне то, чего я жажду?
– Конг! – отвечал колокол.
– Любовь! Он имеет в виду любовь! – вмешался старший. – Назови ему имя!
– Конг! – отвечал колокол.
– Вздор! – воскликнул юноша. – Разве это имя женщины? Отец, ты знаешь: ничего нет сильнее любви!
– За-кон! – отвечал колокол.
– Ты врешь! – вскричал юноша. – Я – воин! Я выбрал! Вот, я начинаю путь! Правый путь! Кто остановит меня?
– Конг! – отвечал колокол.
Засмеялся юноша:
– Спасибо, отец, я понял! Последний вопрос! Завтра наш корабль уходит в море Зур. Где он бросит якорь?
– Конг! – отвечал колокол.
– Прости, отец: я смеюсь! Вот славная шутка! Что ни спроси, ответ всегда один – слово без смысла. Конг! Конг!.. Но отчего ты не смеешься, отец?
– Шутка! – сказал старший. – Добрая шутка! Трижды прошли мы с ним море Зур. Но с тобой – лишь однажды, сын. Конг – твоя родина».
Начальник Гавани Шинон, прозванный Отважным еще с тех времен, когда стоял на мостике боевого корабля, в это утро проснулся рано. Он всегда просыпался рано, потому что ценил эти утренние часы, когда зной еще не растекся по улицам и площадям славного города Фаранга. Лето тысяча одиннадцатого года по летосчислению Империи, которым по привычке пользовались в Конге даже после отделения его от северного доминиона. Обычное жаркое лето Благословенного Конга.
Начальник Гавани поднялся с просторного ложа, откинул шелковую кисею и вышел на террасу.
Красавец-город раскинулся по обоим берегам широкой, одетой в утреннюю дымку реки. Центр еще спал, но на окраинах, там, где в синеве и зелени листьев теснились домики простонародья, зоркий глаз бывшего капитана уловил движение. Что ж, простолюдин и должен вставать с восходом.
Мягко ступая по тростниковым матам, Шинон вернулся в опочивальню и ударил в гонг. Затем вышел в соседнюю комнату, к бассейну.
Погрузившись в теплую душистую воду, Начальник Гавани вытянулся, положил подбородок на опору лежака и задумался. Шинону приснился плохой сон. Над этим следовало поразмыслить.
Нагая девочка-массажистка, разбуженная, может быть, минуту назад, вошла в бассейную, заплетая на ходу отливающие зеленой медью волосы. Скрепив их узлом на затылке, девочка бесшумно опустилась в воду. Тонкие пальчики принялись разминать шею Начальника Гавани.
Шорох тростникового занавеса заставил Шинона поднять голову.
– Прошу меня извинить, доблестный, – произнес вошедший, молодой сотник Береговой Стражи. – Гонец из Минга. Полная эскадра Северной Империи прошла сторожевые форты и входит в залив. Форты огня не открывали.
Начальник Гавани охнул. Рывком поднявшись из воды, вспрыгнул на бортик бассейна. Оскользнувшись на мокрых плитках, едва не упал – сотник успел поддержать его за локоть.
– Великий Бык! – рявкнул Шинон. – Большая эскадра? Сколько кораблей?
– Двадцать шесть больших боевых.
Девочка-массажистка, открыв рот, глазела на красавца-офицера.
– Двадцать шесть больших… полная эскадра… – пробормотал Начальник Гавани, соображая.
Понятно, почему форты сторожевых крепостей не стали открывать огня. Боевые корабли северян – это не пиратские парусники. И, как на зло, бо€льшая часть Фарангской эскадры ушла на юг.
Начальник Гавани с хрустом потянулся, сделал знак массажистке, чтобы подала накидку.
Что это? Дружеский визит? Или военный рейд? Ох, не зря ему привиделся дурной сон!
Начальник Гавани вышел на восточную террасу, кивком велев офицеру следовать за собой.
Точно. Двадцать шесть больших кораблей. Двадцать пять уже встали на якоря вне досягаемости крепостных башен.
Но один, великолепный трехмачтовик, сверкая белыми парусами, двигался к берегу. Вот он вошел в пределы досягаемости баллист левого бастиона. Шинон увидел, как засуетились крохотные фигурки, подтаскивая к орудиям снаряды с зажигательным зельем.
Четыре оставшихся в Гавани боевых корабля Фарангской эскадры подняли паруса и готовились отойти от причалов. Вчетвером они управились бы с приближающимся северянином. Но остальные двадцать пять…
Шинон прикинул: двадцать шесть больших кораблей. Это шесть-семь тысяч моряков-воинов, не считая судовых команд.
На пирсах уже стопилась пара сотен зевак. Еще бы, не каждый день большая эскадра Империи входит в залив!
Флагман приблизился настолько, что стало видно: порты катапульт на выпуклых бортах имперца задраены. Шинон облегченно вздохнул. И все же окончательно он успокоился, лишь когда корабль северян выбросил гостевой сигнал.
Не то чтобы Шинон Отважный боялся драки… Однако война с Северной Империей – вовсе не та драка, о которой он мечтал.
За спиной Начальника Гавани возбужденно переговаривались слуги. Шинон обернулся, нахмурился… Бассейная тут же опустела. Остались только домоправитель и молодой сотник.
– Скорохода ко мне, кисть, бумагу! – скомандовал Шинон, и домоправитель тоже исчез.
– Иди вниз, передай: кораблям – ждать, фортам – готовность! – приказал Начальник Гавани сотнику.
Появился домоправитель с кистью и бумагой. И заспанный скороход.
Начальник Гавани набросал послание, прижал печать личного перстня к мягкой смоле на краю листа.
– Во дворец, – приказал он.
Вернулся сотник.
– Выполнено, – доложил он. – Вы разрешите им высадку, доблестный?
Начальник Гавани посмотрел на него в упор, и молодой воин смущенно отвел глаза: солдат не задает вопросов.
Но Шинон, похоже, не сердился.
– Пока нет, – ответил он, усмехнувшись. – Пусть погреются на рейде. Дадим время писакам из канцелярии поменять штаны!
Молодой офицер засмеялся. Его отец, так же как и отец Шинона, был моряком. Когда-нибудь и у сотника в мочке уха заблеcтит золотая серьга братства Морской богини.
Скороход неторопливо трусил по широкой улице. Вчера он здорово перебрал и теперь предпочел бы вздремнуть где-нибудь в тени, а не тащиться вверх по пыльной дороге. Но Шинон за такое шкуру спустит. К счастью, до дворца Наместника не так уж далеко.
Спустя четверть часа посланец добрался до высоких железных ворот, над которыми горел золотом Спящий Дракон Конга.
Стража беспрепятственно пропустила скорохода внутрь: знак профессии на лбу и печать Начальника Гавани заменяли пропуск. Скороход вошел в правое крыло дворца, где размещалась канцелярия. В служебной приемной недовольный чиновник с медным значком на рукаве принял у него свиток.
– Жди тут, – приказал чиновник, прежде чем удалиться.
Скороход только ухмыльнулся. Он знал здешние порядки. Едва сутулая спина в серой рубашке скрылась за занавесом, скороход преспокойно покинул приемную и отправился в харчевню для мелких служащих. На территории дворца можно вкусно и бесплатно позавтракать. Если сумеешь миновать стражу. По пути скороход выкупался в общем бассейне.
Когда через полчаса он вернулся в приемную, ответа еще не было. Скороход задремал.
Тычок в плечо разбудил его. Потный озабоченный чиновник, не тот, с медью на рукаве, а рангом повыше, вручил скороходу ответ. И даже потрудился, проводив до ворот, лично дать посланнику пинка, чтоб бежал бегом, а не тащился вразвалочку, как обычно.
Начальник Гавани пил кофе в своем кабинете на втором этаже фарангской таможни. Отсюда он мог видеть весь порт: склады, пирсы, сотни больших и малых судов, пеструю толпу у причалов, храм Владычицы морей и, конечно, корабли северян. Вот три «купца» без малейшей опаски миновали грозных имперцев. «Купцы» северянам доверяли. Не раз, должно быть, видели, как бросаются наутек пиратские галеры и шекки,[1] когда сверкнет на горизонте снежный имперский парус.