Действительно со своими давними друзьями Ровена расцветала, весело смеялась, одаривая их прелестными улыбками.
Так пролетело еще две недели. Встречи из галереи то и дело перемещались в сады и луга Беркшира.
Отец семейства Бэрроу быстро смекнул то, как обстоят нынче дела и поспешил приобрести своим девочкам несколько добротных платьев, сыну — пару хороших костюмов и умудрился даже купить отличную коляску, из-за чего ему пришлось, правда, торговаться с продавцом в поте лица и вложить в этот сложный процесс всю свою хитрость и весь пыл. Он старался держаться с как можно более важным видом, вовсю расхваливая перед знатными гостями своих детей, устраивая для всей компании пышные обеды и не скупясь на комплименты по поводу и без.
Кстати сказать, благодаря хлопотам графа Клифорда Максиму в ближайшем будущем святило довольно хлебное место в совете городского управления. Осталось лишь утрясти небольшие формальности и заплатить за пост. Таким образом, начиная карьеру с низов, юноше открывались все двери в Королевский Парламент, если бы он только изъявил желание и добавил бы к нему еще некоторую долю честолюбия.
А одна из дочек мистера Бэрроу приглянулась некоему барону и теперь добросовестные родители хлопотали на всех фронтах одновременно: не отпускали из внимания Максима, угождали знатным гостям, обхаживали барона, желая приобрести первый дворянский титул для своей, к слову сказать, не бедной семьи.
Они полагали, что их состояние в четыре тысячи франков даже больше, чем у некоторых баронов и обедневших графов Беркшира, дети их получили достойное образование, вряд ли уступая по знаниям дворянским отпрыскам, осталось только обзавестись дворянским титулом.
Тем более они были рады неожиданно начавшимся частым визитам Ровены и Виктора, что эти встречи вскоре дошли и до ушей знатного семейства претендента на руку Маргарет и как следует подсобили в решимости этого семейства согласиться на брак их сына и фермерской дочери. Они понимали всю взаимовыгодность обмена: баронская семья нуждалась в деньгах, а семья Бэрроу в титуле.
Так что, как видно, вся знакомая компания получала множество преимуществ, помимо прекрасного времяпрепровождения в обществе друг друга.
Как-то в один из вечеров Ровена примостилась на подоконнике, выглядывая в окно. Она очутилась в тишине засыпающего особняка наедине со своими мыслями и думала о том, как приятны ей встречи с Виктором и детьми фермера, а так же поймала себя на мысли, что в компании фермерских детей чувствует себя гораздо более свободной и счастливой, нежели чем в компании с Одилией и Валентиной и уж тем более на светских вечерах, где царили правила, продиктованные строгим этикетом и тонкий юмор, который она имела склонность не всегда понимать. Она предпочитала простые, иногда громоздкие шутки Максима и его сестер, над которыми можно было смеяться так, как того желала душа, каламбурам светских салонов и сдержанным улыбкам дам. Так, Ровена приходила к мысли, что предпочитала бы родиться в семье фермера и вести вольную жизнь и едва ли когда-нибудь пожалела бы об этом.
Затем, ее мысли перенеслись к воспоминаниям о вечере у герцогини Беррийской, а точнее к моментам, когда она находилась в компании маркизы де Бриссак и вдруг увидела герцога, а затем его лицо, когда он посмотрел на нее в момент знакомства, потом в памяти ее ярким светом вспыхнул весь инцидент за карточным столом. То и дело по ее телу пробегала волна мурашек, будоража нервы, сейчас сделавшиеся натянутыми, словно струны. Ладони покрылись испариной и ее вдруг почему-то начало знобить.
Ровена вспоминала свои чувства в тот момент, где-то глубоко в душе отдавая себе отчет в том, что при виде Виктора ее не кидало в жар и она не теряла дар речи, между тем испытывая к юноше самую нежную привязанность. Тогда она удивлялась и спрашивала себя, неужели таинственность герцога фон Ламберга, его странный взгляд и манера поведения могли так влиять на нее. Ужели это ее чувствительное воображение дорисовывало картину, добавляя туда свои совершенно сумасшедшие штрихи?
Не зная какой ответ на этот вопрос мог бы оказаться справедливым, она предпочла, в конце концов, вернуться в мыслях к своим подругам: Одилии и Валентине, решив на следующий день написать им и пригласить прогуляться в Сауфхилл Парке. И так, успокоенная и уставшая, Ровена легла в постель.
9
На следующий день Одилия и Ровена прогуливались по парку. Валентины с ними не оказалось, потому что та должна была сопровождать своих родителей на источники в Бакстон, где семья планировала провести около двух месяцев. Ровена узнала об этом со слов Одилии, так как не получила ответа от Валентины.
Девушки прекрасно проводили время, гуляя по парку, прячась под ажурными зонтиками от палящего солнца.
Ровена почти забыла о происшествии у герцогини и только сейчас подметила, что на нее вовсе никто не смотрит и не указывает пальцем. Возможно, она слишком переволновалась тогда и обвинила нехотя английское общество в излишней любви к критике.
— Кстати, чуть было не забыла! — оживилась Одилия, лишь только Ровена закончила свой рассказ о Викторе. — Моя матушка желает, чтобы я почаще появлялась в свете. Ты же знаешь, она организовывает вечера. Так как мой жених, Джонатан, выходец из очень знатной семьи и знаком с большинством английских аристократов. Она не желала бы, чтобы я отставала от него и хотела бы, чтобы мне тоже было чем сверкнуть. Но ты знаешь, ее вечера такие скучные, там нет никого нашего с тобой возраста, поэтому я всегда старалась избегать их.
Так вот, моя дорогая, я попросила матушку, что приму с удовольствием участие хоть во всех ее салонах, если она позволит мне пригласить моих ненаглядных подруг. Я сразу же подумала о тебе и Валентине. Скажи мне, ты рада? Это ведь такая честь!
Одилия вся сияла от счастья и улыбалась той улыбкой, которая служит признаком скорее собственного удовольствия, нежели чем искренней радости разделить пару вечерних часов с близким другом. Но делала она это так невинно и ребячливо, что Ровена вовсе не заметила данного нюанса, сама являясь еще более невинной и ребячливой.
— Скажи, ты рада, дорогая моя?! — нетерпеливо вымолвила Одилия, желая услышать только лишь бурные восторги своей собеседницы. — Я ведь подумала о тебе в первую очередь! А ты знаешь, моя матушка мастерица собирать самый цвет общества у себя в салоне.
— Мне было бы приятно составить тебе компанию. Так, у нас будет возможность чаще видеться и болтать о том, о сем.
Одилия, не совсем удовлетворенная реакцией подруги подчеркнула:
— Это конечно да, мне тоже не терпится. Но ты знаешь, ведь надо будет следить за собой и тщательно подбирать гардероб.
— О, это я могу. Хотя для кого бы стоило так прихорашиваться? Ведь ты говорила, что в салоне твоей матушки совсем нет людей нашего возраста. Так что мы сможем общаться скорее только между собой, не правда ли? — осведомилась Ровена, наивно приподняв брови. Одилия недовольно повела плечами и ответила:
— Ох, боже мой, какое ты еще дитя! Была бы здесь Валентина, она бы мигом преподала тебе пример.
— Какой пример?
— Такой, что в первую очередь ты должна была обратить внимание на следующие слова: салон моей матушки пестрит знатными дамами и господами. И, знаешь ли, иногда было бы неплохо завести дружбу, которая потом может оказаться очень полезной, кто знает.