- Это не нормально, Эррин. Совсем не нормально. Ты не видишь?
Я вдруг захотела, чтобы он ушел с глаз моих долой. Я не хотела думать о том, что это ненормально, конечно, я это понимала. Я не глупая. После потери отца все стало плохо, и лучше уже не будет.
Я не хотела думать о папе, и я точно не хотела думать о Лифе, о нем в Лормере, в тюрьме или в бою с големами, не хотела думать, что его могут убивать в этот миг. Нет. Он жив. Во мне начинало что-то бурлить, словно крик или гейзер, но я не могла себе позволить… Я боролась с чувством, прогоняла картинки Лифа с пустыми глазами, ранами в груди, голове… Голова… Нет, Эррин. Хватит.
Это не спасло горло и глаза от жжения, и я в три шага оказалась у двери. Я распахнула ее, открыто намекая, чтобы он ушел, и Сайлас вздохнул. Его капюшон нависал на лицо, и я возненавидела его и захотела сорвать. Что он прятал? Кто он?
- Уходи, - процедила я. – Уходи, Сайлас, прошу. И не приходи сюда.
Он, казалось, долго смотрел на меня, жевал губу, а потом кивнул и прошел мимо. Он замер на пороге и обернулся.
- Думаю, я могу тебе помочь, - тихо сказал он.
Я хотела поверить ему. Но вместо этого закрыла дверь, хоть он и стоял там, и села у камина, дрожа, но не от холода. Меня охватывало чувство потери, ломало, все внутри было пустым, глаза слезились, и я протерла их кулаками.
Хватит. На это нет времени, жалость к себе – непозволительная роскошь.
Как хлеб. Или гордость.
Хватит, Эррин. Есть работа. Вставай.
Я начала подниматься, но прислонилась к столу, не было сил выпрямиться, невидимый груз давил на меня, боль в груди натянулась среди ребер, что показались вдруг такими хрупкими. Они не могли удержать меня целой. Глаза наполнились слезами, и комната передо мной расплылась.
Я была одна. Совсем одна. Никого не осталось.
Нет. Хочешь закончить как мама? Хочешь обезуметь и убежать в лес? Хватит. Перестать немедленно. Лиф вернется. Вернется. Должен. И все будет хорошо.
Но было сложно дышать, и я задыхалась, пальцы сжались, как когти, сердце билось так быстро, что могло взорваться. Меня бросало в жар и холод, я потела и дрожала, пыталась дышать, на меня накатывали волны ужаса. Я съехала на пол, прижалась лбом к земле. Хватит. Я повторяла это снова и снова. Пожалуйста.
Понемногу оковы на груди раскрылись, сердце замедлилось, и я смогла видеть и слышать. Я не поднималась, дышала, не думая о запахе земли. Мне хватало того, что я могла дышать снова.
Я выжила.
И я надеялась, что у меня хватит сил пережить это снова.
Глава 5
Как-то я смогла встать и приняться за дела, отчасти злясь на себя, что я зря потратила время, тело казалось старым. Огоньки дешевых свечей трепетали, пока я двигалась по комнате, стараясь работой заглушить страх, чувствуя при этом, что я не здесь, не в своем теле.
Я встряхнула туники и одеяла, что висели и сохли, они вечно там висели, но никогда не высыхали. Я втерла в них сухую лаванду и придвинула к огню. Солому на полу я перебрала, гнилую выбросила. Я закрыла окна, забила щели в ставнях старой соломой, а потом сварила котелок супа.
Я сидела на скамейке с миской на коленях, разглядывала комнату. Вид был такой же жалкий, даже хуже, ведь теперь были пустые места без соломы. Здесь не было нашей мебели: стол, скамейка, койки и даже сломанное кресло-качалка были здесь, когда мы пришли. Все, что принадлежало нам, было в старом сундуке в нише у огня, а еще был наш помятый чайник.
Я подумала о том, что можно было сделать зелья и настойки, которые можно было использовать в дороге или продать. Но я впервые не хотела делать это, взвешивать и отмерять, затеряться в ремесле. Я ничего не хотела. Я смотрела на водянистый суп и чувствовала комок в горле. О, ради богов…
И хотя был ранний вечер, я растопила камин и легла на матрас, укутавшись одеялом до ушей. Я спала, пока могла. Это вторая ночь. Этой ночью она начнет говорить со мной.
* * *
Три месяца он был почти во всех моих снах. Высокий, как Сайлас, и худой, как он. И, как и с Сайласом, я никогда не видела его лица. Порой я успевала заметить блеск глаза, видела улыбку, но все было фрагментами, как бывает во снах, когда ты знаешь что-то, не осознавая этого. Если подумать, то не было совпадения, что человек из сна появился в моей жизни вскоре после Сайласа. Но это не имело значения, ведь, кем бы он ни был, его присутствие успокаивало. Он говорил, но слова исчезали, оставалось лишь ощущение, что все будет хорошо. Я его знала. Он был моим другом.
Он порой брал меня за руку, потирал, поддерживая, мое плечо. Как-то раз он стоял за мной, пока я работала за столом в старой аптеке, обнимал меня длинными руками, пальцы впивались в мою талию с властью, что пугала меня. Я проснулась тогда с колотящимся странным, запретным образом сердцем.