Относительно же грудных фетишей позвольте мне заявить вот что: подобные действа необходимо пресекать. Ваши мамы этого не одобрят, а ведь вы помните, каково это, когда мать злится, не так ли? Помните, что случилось с вашим маленьким неоперившимся пенисом? То-то и оно… Не провоцируйте.
В ретроспекции сухое молоко, которым кормила меня мать («Уберите это чудовище от моей груди!» — кричала она нянькам), возможно, было не такой уж плохой идеей. Если вдуматься.
Сам Фрейд — обратите внимание — тоже не избежал проблем с женским полом. Нет, я намекаю не на его беспросветную тупость в вопросе «Чего же на самом деле хочет женщина». Да ладно, ребята, я думаю, мы все знаем ответ на этот вопрос, не так ли? Хороший секс каждую пару часов, «миссионерская» позиция: ноги, обвитые вокруг ушей… Извините, я опять упоминаю их, хотя не стоило бы. Предполагается, что я пытаюсь отделаться от этой мысли.
Пардон, так на чем мы остановились? Я как раз поглощал свой ленч — тюремную баланду, которую не предложил бы и умирающему от голода. (Я бы вообще ничего не предложил умирающему от голода.) Фрейд… Он считал женщин недоделанными мужчинами и, обсуждая с ними сексуальные проблемы, прятался от них за ширмой. Что касается меня (и большинство фрейдистов разделяют подобное мнение), я готов поспорить, что Фрейд уходил за помянутый гобелен, чтобы скрещиваться там с самим собой. «Мастурбация — это способ познания себя» (Зигмунд Фрейд). Фрейд был одним из величайших ученых, покуда не ослеп.
Весь этот невнятный лепет может быть сведен к следующему: так называемый идеальный стандарт включает общественный консенсус. Неплохой способ трактовки, а главное — просто, как апельсин. Стандарт — это то, что удерживает колебания в пределах определенного, фиксированного общего курса. Все должно делаться в соответствии с формулой. И если это так, оно считается «нормальным».
Вот пример: большинство мужчин предпочитает вставлять временно увеличивающиеся, распухшие части тела в волосатую дыру, которую являет собой женский половой орган; большинство женщин воспринимает это тычковое вторжение восставшей мужской плоти внутрь своих колец восторга как необходимое предварение перемещения мужского семени — краткий выброс спермы, который заставляет их чувствовать себя желанными, приносит детей и, самоочевидно, ведет к появлению собственной машины и дополнительной карточки Visa.
…И эти люди пытаются уверить меня, что я — странный тип…
Сказав все это, я вдруг подумал, что мои дальнейшие действия тоже могут показаться несколько странными. Если уж на то пошло — даже нелогичными с точки зрения общественного мнения. Это объясняется тем, что я, к сожалению, всегда находился (грустно, но неизбежно) за пределами понимания простых смертных. Идеи и жизненные концепции обычных смертных… Что ж, давайте я попробую объяснить это тем способом, который будет понятен и нам, и им (еще один маленький комплимент вам — надеюсь, вы заметили). Так вот, если их идеи похожи на простые игры в кегли, бильярд и дартс, то наши высшие ментальные конструкты состоят из шахмат, пачиси[83], змей и лестниц.
Как я сказал только что (если вы не спали, в каковом случае это было пятнадцать минут назад), для человека, официально находящегося под подозрением и — возможно — под круглосуточным неусыпным надзором, я вел себя странно. Но безрассудство завладело мной, поймите же! Надзор? Мне было наплевать на него. Кто осмелится меня подозревать? Я плевал на их законы, дразнил их и показывал длинный нос. Вперед, вперед, Пронзатель!
Я был непредсказуемым и беспечным убийцей, которого никто не мог поймать. Мои преследователи сели в лужу. Если бы в Данди велась статистика наиболее разыскиваемых преступников — хо! Имя Пронзателя стояло бы на самом верху, рядом с Бен Адхемом. Ха-ха! (Возможно, мой смех кажется вам смехом безумца, но я-то знаю, что это не так.)
Каждый честный криминалист скажет вам следующее: в сердце своем любой преступник страстно желает быть пойманным. И теперь, оборачиваясь назад с несколько более трезвым взглядом на жизнь (держу пари, это так), вы понимаете, что криминалист был не так уж далеко от истины в случае старого доброго Даниэля А. (Черт! Мне следовало подумать об этом раньше!)