Доктор задумался.
– Прежде чем я отвечу вам, позвольте мне выслушать мнение мисс Деверо по поводу одной проблемы. – И он обратился к девушке: – Следуя логике вашей истории, предположим, что миссис Марш покончила с собой. Предположим, она сделала это потому, что муж грубо обращался с нею и превратил ее жизнь в ад.
– Да. – Глаза Силии блестели из-под длинных ресниц.
– Тогда скажите, чего вы добьетесь, устроив неприглядный скандал или, того хуже, потребовав посмертного вскрытия? С точки зрения правосудия мистеру Маршу не может быть предъявлено никаких обвинений, и вы, моя дорогая, должны это понимать. В этой ситуации вы не можете уповать на закон.
– Знаю, – спокойно проговорила Силия. – Но я могу обесчестить его. Я сумею проткнуть его толстую шкуру. Я могу уничтожить его, и я это сделаю.
– Дитя мое… – всполошился Шептон.
– Подождите! Разве это несправедливо? – возразила девушка.
– Но неужели вы опуститесь до обычной мести? Я давно знаю вас, моя дорогая, и никогда не замечал за вами мстительности. Неприятно, если теперь вы позволите этому чувству взять верх над разумом.
– При чем тут мстительность? – вмешался Холден. – Речь идет об элементарной справедливости!
– Ах да, – вздохнул доктор. – Как же я не догадался? А скажите, сэр, вы сами верите в самоубийство миссис Марш?
– Нет, – ответил Холден.
– Значит, не верите?
– Нет, не верю, – подтвердил майор. – Я считаю, что ее убили преднамеренно.
Крупные узловатые пальцы доктора Шептона невольно разжались, старая панама выскользнула из его руки и упала в песочницу. Судя по всему, мысль об убийстве до сих пор не приходила ему в голову. Врач наклонился, поднял шляпу и снова выпрямился:
– Вы считаете, это было убийство? Дорогой, дорогой…
Ироничный тон врача привел Дональда в ярость и уничтожил в его душе всякое доверие к Шептону.
– Послушайте, доктор! – взорвался Дон. – По-моему, даже непрофессионал мог бы задаться вопросом, почему абсолютно здоровый человек вдруг умирает от кровоизлияния в мозг!
– Я мог бы объяснить вам, в чем дело, – с заговорщицкой улыбкой проговорил доктор, вертя в руках шляпу. – Завтра утром я собирался вернуться в Уилтшир первым же поездом, но вначале я кое-что расскажу вам. Я остановился в маленьком отеле… Где же это?.. Ах да, Уэлбек-стрит… Конечно, на Уэлбек-стрит. Почему бы вам не заглянуть ко мне, скажем, часов в десять?
– Нет! – Силия устремила на Дональда полный ужаса взгляд. – Не ходи, Дон! Он… Он хочет поговорить с тобою с глазу на глаз! Он наговорит тебе про меня всяких гадостей, а я даже не смогу оправдаться!
– Успокойся, Силия, – нежно произнес Холден.
– Но ты ведь не пойдешь к нему? Правда не пойдешь?
– Благодарю вас, доктор, за любезное приглашение, – обратился к врачу Дональд. – Но боюсь, я не смогу принять его. А сейчас я прошу вас все-таки ответить на вопрос о смерти Марго Марш.
– Пожалуйста, сэр, – вздохнул доктор, косясь на девушку. – Но заметьте, не я это предложил!
– Очень хорошо. Хоть что-то в этой истории прояснится. Силия говорила мне, что уже написала в полицию…
Сутулые плечи Эрика Шептона вздрогнули.
– Написала в полицию?!
– Да, позавчера, – подтвердила девушка.
Холдену тяжело давался миролюбивый тон, особенно в самые напряженные моменты беседы.
– А я собираюсь завтра утром обратиться в Скотленд-Ярд, – сдержанно сообщил он. – К тому же у меня есть друг в военном министерстве, некто Фрэнк Уоррендер. Он также мог бы оказать помощь в расследовании обстоятельств этого дела.
– Молодой человек, – в спокойном голосе доктора чувствовалась вековая усталость, – вы просто не ведаете, что творите. Вы влюблены, а любовь – не помощник правосудию. Это трагическая история. Поверьте, действительно трагическая.
– Я вполне это осознаю, доктор, – кивнул Дональд. – Я сам очень любил Марго.
– Вы требуете, чтобы я в присутствии этой молодой леди изложил вам факты, касающиеся и ее тоже? Факты, которые могут вас очень расстроить, а для мисс Деверо стать источником глубоких душевных страданий?
Холден растерялся:
– Ладно… Если вы ставите вопрос таким образом…
– Я на этом настаиваю, – спокойно проговорила Силия.
Вдруг совсем близко, в буйной зелени парка, послышался встревоженный женский голос, настойчиво зовущий кого-то. Голос этот приближался, сопровождаемый тяжелыми шагами, заставлявшими хрустеть гравий дорожки за оградой детской площадки. Шум шагов иногда прекращался, видимо, человек останавливался, вглядываясь в темноту, а испуганный, встревоженный голос продолжал звать: