Очень скоро забулдыга напротив перестал казаться хоть сколько-нибудь опасным. Ведь истинное зло таилось там, во тьме. Например, за той обшарпанной дверью с дырками от пуль. Или в раскопе, кое-как залитом цементом и утыканном арматурой. Почему его поспешили закрыть? Что вылезло оттуда? Успели ли его убить, или чудище сбежало и прямо сейчас провожает дрезину голодным взглядом?
В спину вонзились колючие ледышки. Арина попыталась обернуться, но не смогла – страшно. Старожилы советуют не пялиться в бездну, иначе бездна заметит тебя, как маяк в ночи. И поторопится погасить отвратный ей свет.
– Ты живой? – прохрипел Псина.
– А? – Кроха вздрогнула.
– Вроде едешь, а вроде спишь. Запомни – никогда не дрыхни в туннелях. Ни-ког-да.
– Почему?
– По кочану. Тебя что, мама не учила старших слушать? Впрочем, хочешь сам узнать – вперед и с песней.
– Спасибо. Запомню.
– Спасибо, – спутник сморщился. – Кто тебя так говорить научил: спасибо? Благодарю, епт. Ты же с нормальным человеком катишь, базарь правильно!
– Благодарю…
– Вот и молодец. Хороший ты парень. Вежливый. Люблю таких.
Он странно улыбнулся, и девушка предпочла замолчать. Но стоило голосам стихнуть, как по ушам вновь ударили жуткие звуки. Кроха старательно вслушивалась, но так ничего и не разобрала. Нечто среднее между далеким гомоном, приглушенным шелестом, треском радио и монотонной капелью. Шипящий лязг доносился отовсюду, то затихая, то накатывая с новой силой.
– Не крути башкой. Это шум с той стороны.
– Откуда? – удивленно пролепетала Арина, чуть не забыв басить.
– Оттуда. Кое-кто думает, что метро разделилось на две части. На одной – мы, а на другой все так же, как в самом начале войны. Ходят поезда, люди стоят на платформах. Последние минуты их унылых жизней повторяются раз за разом, год за годом, а они даже не знают, что давно мертвы. Иногда призраки прорываются в наш мир. И упаси господь встретиться с ними. Упаси господь.
– Это правда?
– Хер знает, – Псина пожал плечами. – Но шумит же что-то.
Глаза заслезились, пальцы намертво впились в рукоять. Бедняга оцепенела и боялась даже дышать.
– Да ты не ссы, малой. Я десять лет туда-сюда мотаюсь и ничего такого не встречал. Но все бывает в первый раз, хе-хе.
Девушка попыталась успокоиться и думать о чем-нибудь хорошем, но так и не нашла, о чем. Отец невесть где, впереди невесть что, а тут еще этот проныра со своими страшилками. Чтобы не поддаться панике, начала фантазировать, как вместе с Егором выберутся на поверхность и надают мутантам по рогам. А после отыщут лекарство и спасут папу. Жаль, что такое возможно только в детских книжках. А мир вокруг если и похож на сказку, то на самую жуткую.
– Знаешь, почему в туннелях нет света? – невзначай спросил попутчик.
– Почему?
– Лампы постоянно перегорают. Меняй – не меняй, следи – не следи… Метро не любит, когда в него лезут без уважения. И жестоко карает всех, кто не живет по его понятиям.
– Ясно, – дрожащим голосом ответила Кроха.
Фонарь моргнул раз-другой и погас. Сердце дернулось так, что в затылке закололо.
– Тьфу ты! Кати, малой, а я подзаряжу. Найти бы его еще… дерьмо на палочке. А, во!
Псина заскрипел динамо-машиной. Темень стояла кромешная, все звуки стали гораздо громче. Арина могла поклясться, что тихий девичий голосок шепнул прямо на ухо: «Беги!..». А вскоре что-то мягкое и холодное коснулось щеки.
Захотелось бросить все и бежать, куда попало, лишь бы не сидеть в окружении невидимой нечисти. Пытаясь вырваться из цепких лапок страха, девушка изо всех сил навалилась на рычаг. Только бы скрипы, стуки и скрежеты заглушили потустороннюю какофонию.
– Гони, пацан, гони! – прикрикнул дикий. – Ох, ты ж, ё…
– Что там?!
Торгаш сидел напротив и отлично видел все позади беглянки.
– Не оборачивайся! Паря, не вздумай обернуться!
– Да что там?! – взвизгнул «паря».
– Резче! – не своим голосом рявкнул барыга. – Еще быстрее! Топи, как в последний раз!
В висках гудело, под веками плавали разноцветные пятна. Легкие рвало на каждом вдохе, в селезенку словно вонзили нож, плечи жгло огнем. Но Кроха продолжала дергать рычаг, как в припадке. Откуда только силы брались.