Хотя двое попытались, и вот чем это закончилось. Четверо гвардейцев потащили мертвецов в рощу – там, видимо, находилось кладбище. Прежде Кроха не задумывалась, как местные хоронят покойников. Повода особо не было. На глаза ни кресты, ни могилы не попадались, хотя она успела много где побывать. Возможно, трупы зарывали под деревьями для удобрения. Возможно, сбрасывали в какую-нибудь яму, типа пересохшего колодца или старой шахты. Какая разница? Какой во всем этом смысл?
Но впасть в крайнее отчаяние не давала дикая, всепоглощающая ярость. Раньше Арина не испытывала ничего и близко похожего. Злобу, раздражение, неприязнь – да, и часто. Но неукротимого желания удавить живое существо не ощущала никогда. Первобытный гнев кривой дубинкой отгонял печаль, не давал окутать разум и унести на самое дно сознания. Откуда так удобно жалеть себя и убеждать, что все плохое позади, и вообще ты в домике. Да, заговор провалился. Да, товарищи погибли, но позволить их палачу тиранить всех и дальше – верх кощунства и предательства. Действуй, пока бьется сердце, хоть оно и нестерпимо болит. Борись, пока не иссякли силы, и пусть тебя тянет к земле пудовыми гирями. Живи, пока есть для кого, даже если они бесконечно далеко. А грусть оставь на потом. Слезы еще понадобятся не раз и не два, но не сейчас. И не сегодня.
Молодых привели к коттеджу с высоким забором. По местным меркам – настоящий особняк. Соседи тоже жили не абы где, а в полусотне шагов виднелись ворота базы. Элитный, так сказать, район – для самых приближенных к телу. Наверное, Отелло очень хорошо служил и с охотой выполнял любые приказы. Вот и убитая жена сошла с вымаранных по локти рук. И новая наверняка сойдет.
Кроху малость забавляло, что она все еще не знала имени мужа, только кличку. Но исправлять это не было никакого желания. Да и верзила не собирался знакомиться. Повесил «Кедр» на гвоздик у двери и толкнул девушку в спину. Арине показалось, что ее сбила дрезина. Девушка кувыркнулась через плечо и растянулась на пыльном ковре, чудом не задев лбом колченогий табурет. Столкновение с ним на такой скорости если и не прикончило бы ее сразу, то вырубило бы надолго.
Этого бугаю показалось мало – воспитание только начиналось. Он подошел и с размаху саданул Кроху ботинком в бедро. Ногу пронзила такая боль, что пленница не сдержалась и взвыла, как кошка, которой прищемили хвост. Вопль не остановил Отелло, а лишь раззадорил. Как и любому садисту, крики жертвы доставляли ему особенное удовольствие. Чем громче рев – тем сильнее желание бить еще и еще. Гвардейца затрясло, из оскаленной пасти показалась тягучая капля слюны, а в выпученных зенках вспыхнула звериная ярость.
Опустившись на колени, он принялся лупить девушку куда попало. Бедняга терпела как могла, чтобы не провоцировать мучителя, но у того окончательно снесло крышу. Разума хватало только на то, чтобы не сжимать кулаки, ведь месить труп совсем не весело. Но если так пойдет и дальше, гад зашибет ее и шлепками, просто времени уйдет побольше.
Кроха это прекрасно осознавала и отчаянным рывком кое-как выкатилась из-под шквала лещей и спряталась под стол. Миг спустя тяжеленное дубовое укрытие сдуло, как пушинку, к противоположной стене. Попытавшаяся сбежать добыча пуще прежнего распалила ублюдка. Раньше беглянка считала Ежа сумасшедшим, но исключительно потому, что не встречала настоящих поехавших. Даже облезлый Псина не выглядел настолько безумным.
Казалось, на лице Отелло разгорелась гражданская война. Некогда единое государство распалось, и каждая часть, будь то щеки, нос или подбородок, объявила независимость и зажила по своим законам. Левый глаз моргал морзянкой, зрачок соседа пытался закатиться под веко. То, в свою очередь, отчаянно сопротивлялось, но ему мешала нахмуренная бровь. Другая же тщетно силилась изогнуться вопросом, чему решительно противился играющий на гармошке лоб. Нос морщился, словно учуял дохлятину. Верхняя губа требовала вернуться в исходное положение, пока нижняя тянулась вперед и роняла мутные ручейки. Нервный тик вынуждал дрожать, шевелиться и дергаться то, что обычно сохраняло полный нейтралитет. Например, мочки и гортань.
Одного взгляда на эту рожу хватило бы, чтобы надуть в штаны. Даже если бы эта жуть была на картинке, а не прямо перед девушкой, да еще с занесенными клешнями. Впору было упасть с разрывом сердца, но Арина проскочила меж ладоней Отелло и кинулась к двери.