Селина, которую все еще мутило после перелета, прошла через вращающиеся стеклянные двери и немного помедлила, решая, куда двинуться дальше. Ей надо было пересесть на самолет до Сан-Антонио, а для этого требовался новый посадочный талон. Селина подошла к стойке, где служащий с усталым лицом взвешивал какой-то багаж, и встала напротив, надеясь, что он обратит на нее внимание. Служащий поднял глаза, и она спросила:
— Вы говорите по-английски?
— Sí.
— У меня билет до Сан-Антонио.
Он равнодушно протянул руку за билетом, вырвал из него нужную страничку, оформил посадочный талон, вложил его в билет и передал ей.
— Большое спасибо. А во сколько вылет?
— В половине восьмого.
— А как же мой багаж?
— Его перегрузят на самолет до Сан-Антонио.
— А таможня?
— Таможня на Сан-Антонио.
— Понятно. Еще раз большое спасибо.
Селина изобразила на лице свою самую чарующую улыбку, но ответной реакции не последовало. Служащий отработал тяжелую ночную смену и не собирался делать над собой усилие, проявляя любезность.
Она отошла от стойки и присела на скамью. Все тело у нее ныло, но сонливости не было и в помине — сказывалось нервное напряжение. Самолет из Лондона вылетел в два часа ночи; весь полет она сидела, глядя в темноту и уговаривая себя решать проблемы по мере их поступления. Сначала Барселона. Потом Сан-Антонио. Таможня, паспорта. Такси. Нет ничего сложного в том, чтобы найти такси. А дальше Кала-Фуэрте. Городок наверняка небольшой. «Где тут живет англичанин Джордж Дайер?» — спросит она, и ей объяснят, как добраться до Каса Барко, а там она найдет его.
Гроза застала самолет над Пиренеями. Капитан сделал объявление для пассажиров, всех разбудили и попросили пристегнуть ремни. Самолет дрожал и подпрыгивал, карабкался вверх, потом проваливался вниз. Некоторых пассажиров тошнило. Селина, крепко сжав веки, сдерживала тошноту, правда, с большим трудом.
Когда они уже снижались над Барселоной, в самолет попала молния — искры заструились с кончиков крыльев как елочная мишура. Стоило им пробиться сквозь облака, как по корпусу ударил ливень. Посадку осложнял боковой ветер, по полосе бежали потоки дождя, и она вся блестела в свете прожекторов. Шасси коснулось асфальта, поднимая гигантские фонтаны воды, и когда самолет наконец остановился и заглушил моторы, по салону пронесся вздох облегчения.
Было очень странно прилететь куда-то, зная, что в аэропорту тебя никто не встречает. Обычно там стоял шофер в униформе, а у входа дожидалась большая комфортабельная машина. Или это могла быть Агнес, спешившая набросить на Селину теплый плед. Кто-то другой всегда занимался багажом, разбирался с необходимыми формальностями. Но сейчас она была сама по себе. Одна в Испании, Барселоне, в марте месяце, в шесть часов утра. Только она, Селина.
Когда стрелки часов подобрались к семи, она прошла в бар и заказала чашку кофе, расплатившись за нее несколькими песетами, которыми запаслась по настоянию предусмотрительного клерка из банка. Кофе, хотя и не очень вкусный, оказался достаточно горячим, и она сидела, отпивая из чашки и поглядывая на свое отражение в зеркале за стойкой бара. На ней было коричневое платье из джерси и легкое пальто цвета пшеницы, волосы Селина перехватила шелковым шарфом, который соскользнул вниз и лежал у нее на шее. Такой наряд миссис Брюс называла одеждой для поездок. У нее были свои четко определенные представления о такой одежде. Джерси не мнется, что очень удобно, пальто в поездке обязательно. Обувь должна быть изящной, но на устойчивом каблуке, потому что иногда приходится долго идти по продуваемому ветром полю аэропорта до самолета, сумка — достаточно большая, вместительная. Несмотря на неразбериху, царившую в голове, Селина по привычке соблюла все эти требования. К сожалению, это мало чем ей помогло. Вид у нее был растерзанный, утомленный. Она боялась летать, так что, даже нарядившись как опытная путешественница, все равно такой не стала и всю дорогу тряслась, представляя себе, как разобьется самолет или у нее украдут паспорт.
Самолет до Сан-Антонио оказался совсем маленьким — он выглядел хрупким, словно детская игрушка. «Только не это», — подумала Селина, шагая к нему по полю, над которым ветер носил крепкий запах керосина, а грязь из луж брызгала на ее туфли. Пассажиров было немного; они с мрачным видом карабкались по трапу, словно разделяя ее опасения. Пристегнув ремень, Селина получила от стюардессы приторную карамельку и начала рассасывать ее, словно та могла волшебным образом перебить отвратительную вонь, стоявшую в салоне. Вонь никуда не делась, но самолет, слава богу, не разбился.