Принцессы – что, признаться, доставило ей немалое удовольствие – разразились испуганными, возмущенными восклицаниями, однако великая царица лишь покачала головой и рассмеялась.
– Так вот, значит, чем мой супруг и брат собирается тебя соблазнить? Не обольщайся. На самом деле он просто хочет сделать тебя своей наложницей.
– Ты можешь воображать на сей счет все, что тебе угодно, – рассмеялась в ответ Тии, – однако каждому ясно, что он даже моих львов любит больше, чем тебя.
Кровь отхлынула от лица великой царицы, но в голосе ее, когда она поднялась на ноги, прозвучало, как ни странно, ледяное спокойствие.
– Ты никогда не станешь никем, кроме обычной наложницы, – прошептала она, почти коснувшись лица Тии. – Неужто ты этого не понимаешь? Законной женой фараона может стать только девушка из его же семьи, та, в чьих жилах течет царская кровь.
– Я росла вместе с царевнами, – напомнила ей Тии.
И вновь великая царица рассмеялась.
– Вы только послушайте ее! – воскликнула она, и тут улыбка исчезла с ее лица, сменившись злобной гримасой. Схватив Тии за подбородок, она откинула назад ее голову и буквально выплюнула в лицо девушке презрительные слова: – Ты ничто! В тебе нет ни капли царской крови! Да что там царской! – Сестра фараона рассмеялась еще громче, но теперь ее смех больше походил на истерику. – Ты даже не египтянка! Где это слыхано, чтобы ничтожная чужестранка возмечтала стать великой царицей? Вы только взгляните на эти волосы! – Она больно дернула подвернувшуюся под руку прядь. – Это же не волосы, а шерсть животного! А кожа? – Царица разорвала платье на груди Тии. – Твоя кожа чернее ночи. – Она зашла за спину девушки, и одна из сестер подала ей хлыст. – Пожалуй, ты не годишься даже в наложницы, но тут мы тебе немного поможем. Спустим с тебя черную шкуру, чтобы ты больше походила на человека.
С этими словами она сорвала с Тии одежду и обрушила хлыст на ее нагое тело. Девушка пыталась сопротивляться, но царевны навалились на нее все вместе. Избиение продолжалось до тех пор, пока великая царица не устала. Тогда она отшвырнула хлыст в сторону, на прощание наградила Тии пинком и удалилась в сопровождении сестер.
Няньки и служанки, видевшие все, но боявшиеся вмешаться, тут же подобрали избитую девушку и отнесли в постель. Тии даже не поблагодарила их: она долго лежала молча, уставясь в стену, и лишь поздно ночью, когда все на женской половине уснули, тихонько вышла на балкон. Ей хотелось увидеть свое любимое озеро, но стена загораживала обзор, так что на балконе девушка пробыла недолго. Вернувшись в комнату, она тщательно обработала раны и со всем возможным старанием и умением принялась наряжаться и наводить красоту.
За этим занятием ее и застал рассвет.
Тии уже собралась отложить зеркало, когда неожиданно увидела в нем возникший за ее спиной человеческий силуэт.
– Кто это? – испугалась она, но тут же вздохнула с облегчением и улыбнулась. – О, Инен, это ты! Что ты тут делаешь?
– А ты как думаешь? Соскучился по своей маленькой сестренке, вот и пришел ее навестить.
– Но в такой час мужчинам запрещено бывать на женской половине, – прошептала она, неожиданно почувствовав страх.
– Нет. – Он покачал головой. – Для меня больше не существует запретов.
С этими словами Инен ступил вперед, и Тии увидела, что голова его выбрита, а на шее висит амулет с символом Амона. Юноша прикоснулся к нему и с улыбкой сказал:
– Эта святыня дает мне большую власть, чем у сотен фараонов.
Тии уставилась на него в ужасе.
– Но... Но как ты мог? – запинаясь, произнесла она. – Наш отец... Он...
– Он побоялся воспользоваться возможностью, которую не упустил я.
– Возможность? О чем ты говоришь, брат?
– Наш отец знал, что в храме Амона сокрыты великие и грозные тайны. Я сам как-то раз слышал, как он говорил об этом. Знал, но боялся сорвать завесу, прикрывавшую их. Но я, как ты можешь видеть... – Инен коснулся своей выбритой головы. – Я отнюдь не такой трус, каким показал себя он. Я дерзнул шагнуть навстречу величию, и если бы ты только знала, сестра моя, сколь великие чудеса мне открылись!
– Что ты познал в этом храме? – прошептала Тии, глядя на брата широко раскрытыми глазами. – Что?
– Думаешь, я расскажу тебе об этом?
– А почему бы и нет?
Инен улыбнулся.
– Да потому, сестренка, что магические секреты, восходящие к началу времен, записаны в сокровенных священных книгах, доступ к которым имеет лишь горстка посвященных жрецов. Как ты думаешь, могу ли я поведать о чудесах богов обычной девушке, пусть даже она и моя сестра?
Тии фыркнула, отвернулась, попытавшись скрыть свое разочарование, но, тут же заметив в его рассуждениях слабое место, спросила:
– Пусть так. Но если тайны храма Амона доступны лишь посвященным, чего ради ты вообще заговорил со мной об этих чудесах?
– Только ради того, сестренка, чтобы произвести на тебя впечатление, – с улыбкой ответил Инен и, обняв девушку, привлек ее к себе.
Та, однако, отпрянула, и лицо ее исказилось от боли.
– Что случилось? – удивился Инен.
Он присмотрелся к сестре повнимательнее и только теперь разглядел следы побоев, скрыть которые полностью не смогли никакие мази и притирания.
Брат, разумеется, набросился на нее с расспросами. Сначала Тии не хотела ни о чем рассказывать и даже порывалась убежать, но в конце концов не выдержала и излила на Инена целый поток стенаний.
Инен молча выслушал ее скорбную исповедь, а потом, сняв с пояса крохотную фляжку, сказал:
– Может быть, я сумею показать тебе кое-что из того, чему мне удалось научиться.
С этими словами Инен смочил тряпицу в составлявшей содержимое фляжки густой черной жидкости, приложил ее к синякам и ссадинам на теле сестры, и они, – о чудо! – мгновенно исчезли.
– О Инен! – восхищенно воскликнула Тии. – Ты и вправду стал настоящим чародеем! Как тебе это удалось?
Но Инен в ответ лишь улыбнулся и приложил палец к губам. Потом он обнажил спину сестры и смочил чудесной жидкостью набухшие, кровоточащие рубцы, которые тут же пропали, не оставив следа.
– Что с моей кожей? – спросила Тии, не видевшая результатов исцеления, но сразу почувствовавшая, что боль прошла. – Шрамы остались?
– Ни единого.
Тии удовлетворенно кивнула и потянулась за одеждой и украшениями.
А Инен, глядя, как она одевается, нахмурился и сказал:
– Стоит ли золотить рассвет, сестренка? Ты прекрасна сама по себе – зачем же так наряжаться в столь ранний час?
Тии в ответ покачала головой.
– Фараон, – прошептала она. – Я непременно заполучу фараона. Он будет моим.
Инен нахмурился еще пуще.
– Но разве ты не помнишь, что сказала тебе великая царица? Законной супругой фараона может стать лишь девушка одной с ним крови.
– Я помню, но не верю. Разве может существовать столь нелепый обычай? Кем он установлен?
– Увы, сестра, этот обычай действительно существует. Он восходит к глубокой древности, установлен самим Амоном, а за ею неукоснительным исполнением следят жрецы.
Некоторое время Тии смотрела на брата, а потом покачала головой.
– И все-таки я тебе не верю! Не верю, и все тут!
– Прости меня, о сестра, но сие есть непреложная истина.
– Непреложная?
– С самого возникновения государства фараоны женились только на своих сестрах. Эта традиция никогда не нарушалась, и не нарушится.
– Поживем – увидим, – пробормотала Тии. Глядясь в ручное зеркальце, она поправила локон и подкрасила губки. – Нет таких обычаев и традиций, которые рано или поздно не нарушают.
Инен попытался что-то возразить, но сестра, не слушая его, повернулась и вышла из комнаты. Поднявшись на одну из плоских крыш женской половины дворца, она долго любовалась оттуда лежавшими в тени деревьев бывшего сада великой царицы львами.
И надо же было такому случиться, что именно в этот момент проходивший по одному из внутренних двориков Аменхотеп поднял глаза и увидел девушку. От нахлынувшего желания у него неистово забилось сердце: она нравилась ему и раньше, но сейчас показалась прекраснее не только всех женщин дворца, но и всего сущего на земле и в небесах.
Не в силах противиться охватившему его чувству, фараон взбежал наверх и заключил Тии в объятия. Та, однако, отстранялась и уворачивалась от его губ до тех пор, пока он не пообещал сделать ее великой царицей.