Царь Аменхотеп часто посещал храм Амона, но, как и раньше, хранил молчание обо всем, что там видел или слышал. Тем не менее от наблюдательной супруги не укрылось воздействие, которое оказывал на него каждый визит в храм.
Первое время по возвращении оттуда лень и апатия покидали его, а сладострастие возрастало в такой мере, что ей приходилось удовлетворять похоть супруга не только ночи, но и дни напролет.
В других случаях он удалялся в пустыню, где устраивал грандиозную охоту, и возвращался лишь после того, как из трупов убитых им животным можно было соорудить перед дворцом настоящую пирамиду.
Царице вид окровавленных туш с вьющимися над ними мухами внушал отвращение, и пока ее муж ликовал, радуясь богатой добыче, она искала успокоение в обществе любимых львов или, спасаясь от зловония, покидала дворец на своей ладье и, качаясь на волнах, вдыхала чистый речной воздух, напоенный ароматом лилий. Эти радости были для нее тем драгоценнее, что она сознавала вполне реальную возможность их лишиться. По мере того как Аменхотеп все больше времени проводил в отлучках, он постепенно отдалялся и ускользал из-под ее влияния. Мрачная перспектива возвращения на женскую половину безмерно пугала царицу.
Но острее всего она ощутила угрозу, когда фараон объявил о намерении возглавить армию, выступавшую в поход против диких азиатских племен. Выручить ее в сложившейся ситуации могло бы рождение сына, однако царь, поглощенный подготовкой к войне, слишком редко разделял с ней ложе, и когда он покинул Фивы, царица знала, что забеременеть ей, увы, не удалось. Между тем разлука с мужем затянулась надолго, и это усугубляло ее тревогу. Время от времени фараон присылал письма, в которых самыми восторженными словами описывал свои героические подвиги, грозное величие и истребление бесчисленных врагов, но вот о любви или о тоске по супруге в его посланиях, как правило, не говорилось ни слова.
Тем с большей опаской встретила она прибывшую наконец в Фивы весть о скором возвращении царя-триумфатора. Доставил ее Эйэ, ставший к тому времени прославленным полководцем и посланный во главе отряда колесничих, чтобы доставить в столицу добытые на войне сокровища и подготовить торжественную встречу царя и его победоносного войска.
Эйэ поведал сестре, что никаких героических подвигов царь не совершал, ибо настоящей войны, по существу, и не было. Азиатские племена были слишком разрозненными и малочисленными, чтобы оказать серьезное сопротивление, поэтому войско Аменхотепа в основном занималось грабежом. Иногда царь, чтобы развлечься, устраивал массовую резню, а большое количество пленных обратил в рабов. Ничто, кроме добычи, его не интересовало.
– А я? – осмелилась наконец поинтересоваться Тии. – Неужели за все это время он даже не вспомнил про меня?
Эйэ улыбнулся и взял сестру за руки.
– Ты должна подарить ему сына.
– Без тебя знаю! – раздраженно откликнулась она.
– А в чем затруднение? – осведомился брат.
– Понятия не имею! – воскликнула Тии, но тут же всхлипнула и зарылась лицом в широкую грудь воина.
Он дал ей выплакаться, а когда рыдания стихли и слезы высохли, сказал:
– Тебе надо поговорить с моей женой, госпожой Тей.
– Зачем? – не поняла царица.
– Она весьма сведуща в разного рода искусствах.
– Искусствах? Каких именно?
– В священных и тайных. Для тебя ведь не секрет, что моя супруга является верховной жрицей Исиды.
– И что с того?
– Исида обладает великими магическими силами.
Тии недоверчиво вздохнула, а потом нахмурилась и покачала головой.
– Магия! Опять магия! Сначала Инен, а теперь и ты заводишь речь о богах и их чудесах. Что скажет на это наш отец, чтящий Бога единого?
Эйэ пожал плечами.
– А нужно ли ему знать, что да как? По-моему, так совсем не обязательно рассказывать ему обо всем.
– Нет! – Тии покачала головой. – Нет, я не могу.
Эйэ снова пожал плечами.
– Как тебе угодно. Но если передумаешь, знай: моя жена будет рада тебе помочь. Только решай быстрее, о сестра моя, ибо фараон прибудет сюда к завтрашней ночи.
Он поцеловал Тии и ушел, оставив ее одну. Весь день и вечер она вновь и вновь вспоминала слова брата. Поначалу ей и думать не хотелось о возможности обмануть отцовское доверие и изменить единому и единственному, но потом, проходя мимо озера и взирая на свою ладью, царица поняла, что не сможет жить, лишившись привычной роскоши, великолепия и всеобщего почитания. А взглянув на свое отражение, Тии ужаснулась тому, как увяла ее красота. Она исхудала и выглядела далеко не так соблазнительно, как раньше.
– Я высохла как старуха, – подумала царица.
Поддавшись импульсу, она потребовала плащ и, завернувшись в него, направилась к ширме, отделявшей покои царственной четы от садов женской половины. Оттуда можно было наблюдать за обитательницами гарема, оставаясь незамеченной. Только сейчас Тии обратила внимание на то, что многие женщины, в том числе и бывшая великая царица, носят парики в нубийском стиле, явно подражая ее прическе. А ведь в свое время они жестоко насмехались над ее волосами, называя их похожими на шерсть. Правда, это было давно, и теперь к торжеству Тии примешивалась горечь. Она-то и заставила царицу отбросить последние колебания. Тии повернулась и поспешила в ночь.
Но и приняв решение, Тии не могла избавиться от страха, ибо по мере приближения к дому брата вспоминала все, что рассказывали об Исиде и ее верховной жрице Тей – «Владычице Чар». Неизвестно, решилась ли бы она войти, но жрица Тей, словно зная заранее о визите царицы, неожиданно объявилась на пороге. Молча взяв гостью за руку, она провела ее в прохладное убежище обнесенного высокой стеной и укрытого от посторонних взоров сада. Тем не менее Тии продолжали мучить сомнения, и она нервно озиралась по сторонам.
– Мой отец... Он не должен узнать о моем приходе сюда, – прошептала она.
Тей улыбнулась и покачала головой, а потом устремила взгляд к высоким небесам.
– Но разве не рассказывал он, как его бог сотворил небо и звезды?
Тии кивнула.
– Да, рассказывал.
– А если это творения Бога, то что дурного, если мы прочитаем по звездам волю небес?
Тии невольно подняла очи к небу.
– Ты правда понимаешь, что они возвещают?
Тей кивнула и очень тихо, с нежностью в голосе пояснила:
– Наши секретные манускрипты повествуют о том, что владычица Исида знала все, что таят звезды, ибо ей были ведомы тайное имя Амона и вся мощь, в нем сокрытая.
– И что ты можешь прочесть по звездам сейчас?
Тей улыбнулась и, наклонившись к Тии, шепнула ей на ухо:
– Завтра. Все случится завтра, как только фараон вернется.
Тии вздохнула с облегчением.
– Неужели все так просто? Мне только и нужно, что провести с ним завтрашнюю ночь?
– Тебе обязательно будет дарован ребенок, ибо я прочла твой гороскоп и не могу ошибиться. Однако остается одно затруднение. Расположение звезд сулит рождение девочки.
– Нет! – вскричала Тии, почувствовав, как ею вновь овладевает отчаяние. – У меня должен родиться сын!
Тей подняла руку.
– Не все потеряно.
– Что я должна сделать?
– Читая твой гороскоп, я заодно прочла и свой собственный. Если завтра я разделю ложе со своим мужем, мне обещан сын. Получается, что наши с тобой судьбы связаны, тесно переплетены. Они так близки, что их можно поменять.
– Это действительно возможно?
– Возможно. С помощью магической силы той, кому я служу.
С этими словами Тей подняла и бережно положила на колени стоявшую у ее ног шкатулку.
– То, что ты сейчас узришь, – прошептала она, – было явлено лишь немногим, ибо сие есть истинный облик Изначальной Владычицы, Обитавшей за Звездами. Не предай моего доверия, о царица, ибо, открывая тебе столь великую тайну, я иду на большой риск.
– Клянусь Богом отца моего, что никогда не пророню об этом ни слова! – воскликнула Тии.
Тей подняла крышку и показала две крохотные статуэтки.
– Кто это? – воскликнула Тии, взяв одну из них и внимательно рассматривая.
Еще никогда в жизни не доводилось ей видеть что-либо столь же ошеломляющее. То было изображение женщины в короне и регалиях Владычицы Исиды, но с длинными тонкими ногами, вспухшим словно волдырь животом и огромным раздутым черепом. Вздрогнув от отвращения, царица подняла глаза на Тей.