– Почему вы изображаете свою богиню в таком виде?
– Потому, что именно так она выглядела, когда спустилась со звезд. Она, Осирис и их брат Сет. Память об этом хранят в храмах с Изначальных Времен, когда боги научили человечество искусствам и ремеслам.
– А что, эти изображения тоже наделены магической силой?
– Так принято считать, – с улыбкой отвечала Тей. – В самых древних и сокровенных наших текстах сказано, что первый человек был слеплен из крови и глины, после чего оживлен Исидой, произнесшей тайное имя Амона. Раз так... – Она потянулась к золоченому ножу. – Нам надлежит верить, что древняя магия не утратила силу и поныне. Дай мне твое запястье, о могущественная царица.
Тии повиновалась, и жрица, сделав тонкий разрез, омочила кровью одну из фигур. Другую она, сделав такой же разрез на своей руке, омочила собственной кровью. Липкая красная жидкость запятнала странные куполообразные черепа и тут же начала быстро впитываться в глину. Тей высоко подняла обе фигурки и подставила их лунному свету.
– Кровь обратится в кровь, прах обратится в прах, – прошептала она и с силой бросила статуэтки на землю.
Они разлетелись вдребезги, но жрица на этом не успокоилась и носком обутой ноги растерла крохотные глиняные осколки в порошок.
– О Исида, услышь мольбу служанки твоей! – шепотом обратилась к своей повелительнице Тей и с этими словами, зачерпнув горсть глиняного порошка, развеяла его по ветру. Потом она повернулась к царице, взяла ее за руки и, крепко сжав их, с улыбкой промолвила: – Теперь ты знаешь, что делать. Завтра ночью, о царица. Это должно случиться завтра ночью.
К следующему дню Тии готовилась с величайшим умением и старанием. Она долго плескалась в ванне, а потом приказала натереть ее тело маслами и благовониями. Пока служанки умащивали ее плоть, Тии не переставала удивляться тому, как странно истончились ее руки и ноги, но в конце концов сумела выбросить из головы все невеселые мысли.
Удовлетворившись наконец тем, как ухожено ее тело, Тии приказала подать наилучший наряд и самые драгоценные украшения, а потом велела любимой служанке уложить волосы. Девушка принялась за дело, в то время как Тии, глядясь в ручное зеркальце, придирчиво рассматривала свое лицо. Увы, увиденное ее не порадовало: лицо сильно исхудало и высокие скулы стали особенно заметными. «Совсем как у статуэток Исиды», – подумала царица, и эта мысль заставила ее содрогнуться. Но она тут же принялась внушать себе, что ничего подобного просто не может быть. Однако статуэтки продолжали маячить перед ее мысленным взором.
Услышав за спиной изумленное восклицание, Тии обернулась и увидела на лице причесывавшей ее служанки плохо скрываемые ужас и отвращение.
– В чем дело? – спросила царица.
Служанка побледнела.
– Не бойся. Говори.
– О моя госпожа, – с дрожью в голосе прошептала девушка, – я прошу прощения, я умоляю...
– Не надо извиняться и не надо меня умолять. Просто скажи, что тебя испугало?
– Госпожа, твоя голова... Твоя голова...
Тии подняла зеркальце, склонила голову вперед и... Зеркальце, выскользнув из ее рук, упало на пол и разбилось. В тот же миг царица вскочила на ноги и, призвав носильщиков, приказала отнести ее в храм Амона.
По прибытии туда она увидела, что наружные ворота закрыты, однако ее приказа оказалось достаточно для того, чтобы их отворили. Получив доступ в храм, она устремилась вперед, проходя одни двери за другими, пока не оказалась перед последней, металлической, возле которой не было привратников. Тии попыталась открыть ее сама, но успеха не добилась.
В гневе и нетерпении царица принялась молотить кулаками по металлическим створкам, громогласно призывая Инена. Наконец дверь отворилась и жрец Амона предстал перед своей сестрой.
– Посмотри! – вскричала она, сорвав с головы парик. – Видишь, как раздулась моя голова? Объясни, что происходит? И не вздумай лукавить или отмалчиваться – я уже видела образы богов Изначальных Времен!
Некоторое время Инен стоял неподвижно, а потом неожиданно расцеловал сестру в обе щеки.
– Ты права, – прошептал он. – Действительно, пора тебе узнать...
Он повернулся и ступил в проем между раздвинутыми металлическими створками.
Последовав за ним, Тии оказалась в длинном узком и темном помещении, наполненном клубящимся дымом. Вдоль одной стены тянулся желоб водовода – такой же, как тот, что в ее покоях вел в ванную. Присмотревшись, Тии сквозь дымку курящихся благовоний разглядела круглый, не заполненный водой бассейн, по другую сторону которого угадывались очертания человеческой фигуры и массивного алтаря. Что все это значит, ей оставалось только гадать.
– Подожди здесь, – велел ей Инен, когда они дошли до бассейна.
Тии остановилась, тогда как ее брат, обогнув углубление, подошел к стоявшему по ту сторону человеку и принялся шептать ему что-то на ухо, время от времени оборачиваясь и указывая рукой в сторону царицы.
Сквозь курящийся фимиам Тии с трудом разглядела собеседника Инена – мужчину с наголо выбритым черепом, одетого так же, как и ее брат. Конечно же, это мог быть только верховный жрец Амона Присматриваясь к нему, Тии поняла, почему ее муж так боялся этого служителя божества. В облике верховного жреца присутствовало нечто нечеловеческое – некая холодная, хищная злоба, заставлявшая вспомнить о смертельно опасных кобрах, которых порой обнаруживали в темных уголках дворцового комплекса. Подумав о змеях, Тии тут же отметила и еще одну черту, роднившую с ними жреца: так же как и они, он был напрочь лишен внешних признаков возраста. Он не сутулился, не выглядел чрезмерно высохшим или изможденным, а на гладком лице не было ни единой морщинки. Его, пожалуй, можно было бы принять за ровесника Инена, хотя царица не сомневалась, что этот человек неимоверно стар.
Когда он в обход бассейна направился к ней, Тии невольно содрогнулась, и жрец, заметив это, оскалил зубы в улыбке, показавшейся ей насмешливой и жестокой. Впрочем, приблизившись к царице, он коснулся ее руки успокаивающим жестом.
– Вижу, ты боишься, – негромко промолвил верховный жрец. – Что ж, в этом нет ничего удивительного. Никто не может без трепета убедиться в своем божественном происхождении и осознать его значение.
– О чем ты?
Верховный жрец крепко сжал руку Тии и повел ее к стене за бассейном, покрытой высеченными на камне рельефными изображениями существ с тонкими конечностями, круглыми животами и гигантскими, раздувшимися черепами.
– Это Исида, – прошептала Тии, указывая на изображение, запомнившееся ей с прошлого вечера.
– Верно. А рядом с ней Осирис и Сет. Боги Изначальных Времен. Боги, сотворившие человека.
– А Амон?
– Что – Амон?
– Разве это не его храм?
– Ею. – Жрец глубоко вздохнул. – Разумеется, это его храм.
– Но изображений Амона в храме нет?
– Нет.
Последнее слово жрец произнес с неожиданной силой.
– Нет, ибо он есть бог, присутствующий здесь незримо, бог неосязаемый, имя коего суть источник высшей силы нашего мира.
– Что это за сила?
– Это сила, позволившая богам сотворить человека из праха земного. Это сила божественной крови, текущей в их жилах. А следовательно, о великая царица... – Он сделал паузу, вперил в нее внимательный взгляд и наконец закончил: – И в твоих жилах тоже.
В тот миг, когда он произнес эти слова, взор его заблистал столь ярко и грозно, что Тии непроизвольно отступила на шаг и коснулась рукой затылка.
– Значит, во мне таится божественная сила? – тихим голосом вопросила царица. – Как же мне ее распознать?
– Способов много, – с улыбкой ответил жрец, – ибо тебе и твоим кровным родичам даровано многое из того, что недоступно простым смертным.
– Скажи мне, – прошептала Тии, – кто же я на самом деле?
Верховный жрец покосился на Инена и снова улыбнулся.
– После того как боги создали человека и оживили его силой тайного имени Амона, они делили ложе с прекраснейшими из своих творений, и их дети, о царица, стали основателями твоего рода. Сами боги давно покинули Египет, но их потомки до сих пор восседают на престоле обоих царств. А мы... – Он указал на себя и Инена. – Мы наследники и преемники тех, кто первым взялся оберегать непрерывность божественной династии и передавать из поколения в поколение восходящую к началу времен священную тайну.