Прошлой жизнью
не поправить
позапрошлые препошлые дела.
Тянут руки-ветви к небу,
не боясь обжечься солнцем,
деревянные тела.
Спет играет в прятки с тенью
Тень лежит в обнимку с ленью.
Чудеса.
Непотребная потребность
выражать словами память.
Словеса.
Собираю зиму в кучу
деревянного лопатой.
Чтобы быть.
Если даже смерть бессмертна,
научившись улыбаться,
стоит жить.
Уриной расписаны стены бетонные,
обоями выборов бренными убраны.
Отёчные лики народных избранников,
алеют тонами партийных предбанников.
Под лозунгом «… ликий советский народ!»
ночлежня-барак, конопли огород…
Наш поезд, – чуть завтра, – сглотнёт нас домой.
Устали, застрявши в «юдали» родной.
Кладбищенский рынок. Пивная. Вокзал.
Матов рулады. Истошный вокал.
Труба минаретом – смердит сигаретой.
Брешущих пусто собак не унять,
как паре почтенных бомжей не попять, -
что завтра, – пришло!
Лямки извечного скарба заплечного
тащим в буфет привокзальный
фатально-индустриальный.
(Взволнован немного инструктор Серёга)
В мозолистой лапе букетик финальный
свечою пасхальной.
Со щедрой вдовою буфетчицей Леной
они ритуалят прощальную сцену:
– Ну, всё… (до свидания в щёчку) – спешу…
…адрес запомнил, с Москвы напишу…
Пытаясь ответить, успела шепнуть:
– У нас хорошо… приезжай отдохнуть…
День иссяк. Пора сбираться, с силой тёмною
сражаться. Сны-кошмары – вражья рать, – вам
меня не запугать. Серых дум не разглядеть, -
чёрных орд не одолеть. Засыпать, как в бой идти.
Но ни войска, ни пути. Тьма царит над полем
битвы. Крест мой меч, а щит – молитва. Больно,
грязно, тесно, душно. Жаль, что тело непослушно.
Мне бы мразь стащить в букет и под солнышко, -
на свет… Серых дум не разглядеть – чёрных орд не
одолеть. Гнев, тревога и досада, – злачномрачная
рассада, рваной рапою гниёт, силы зла на пир
влечёт. Душу я свою омою и лазейку к ней
прикрою. Но не время. Не сейчас. Повоюем.
Через час.
Заласканный лучами,
Надушенный кострами,
Травами ухоженный,
Дорогами расхоженный,
Напоенный ветрами,
Расчёсанный хребтами,
Глубинами промеренный,
Пустынями провеянный,
Рекою опоясанный,
Долинами расплясанный,
Туманами укутанный,
Закатами распутанный,
Зарницами всполошенный,
Снегами запорошенный,
Вкруг мира обернулся…
– Ну, здравствуй…
Я вернулся.
Андрею Ростоцкому
Плечи крепкие
Ноги быстрые
Кровь горячая
Дали чистые
Девы юные
Косы гладкие
Станы гибкие
Губы сладкие
Яства пряные
Кони резвые
Гости пьяные
Стражи трезвые
Книги умные
Думы думные
Други верные
Сны волшебные
Дело нужное
Своды прочные
Слово мудрое
Меры точные
Звёзды яркие
Зори ясные
Жизнь достойная
Смерть прекрасная
Ветер ласковый
Реки млечные
Слава добрая
Память вечная
2 мая 2002 г.
Друг, – великая награда?
Честь? Достоинство? Заслуга?…
– Это пытка испытаньем, -
научиться жить без Друга.
14 июня 2002 г.
Иду в небеса налегке
Влекомый предчувствием встреч.
Акакиа – в правой руке,
А в левой – зазубренный меч.
Это было в осеннем лесу.
Листья робко учились летать.
Я вдыхал их предсмертья красу,
Сам, собравшись к зиме умирать.
У чернявого рыхлого пня,
Навалившись спиной на кору,
Дам себе вот о чём помечтать, -
А быть может, я… и не умру?
Кем хотел бы я стать? – Добрым сном,
Отраженьем луны в неглиже,
Ветром ярким, весёлым дождём?…
А быть может, я… умер уже?
«Ибо Господь, Бог твой, ведёт тебя
в землю добрую, в землю, где потоки вод,
источники и озера выходят из долин и гор».
Второзаконие, 8, 7
Ждал я слова у реки.