Мазнёшь,
и махом из князя в грязи.
Вращают ундины гнилые дубины.
Травят ракеты стайку комет.
Навет
иногда сводит на нет.
Совет
всегда обрекает на да.
Но похоронены мертвые души
в живущих телах.
А в учёных кругах ходят слухи о том,
будто Бог точно есть.
И опять я погряз
не в текущих делах, а в стихах.
Мне бы только вот знать,
что кому-то их надо прочесть.
По профессии я не ПОЭТ,
и ПОЭТому толком не знаю,
как рождается слово и строчка.
Как вдовея,
многоточье становится точкой.
Восклицательный знак
изгибает прозрение в знак вопросительный,
А падеж щедро-дательный -
превращается в жалко-просительный.
Развернув извне – вовнутрь, глаза и уши,
просто опрастываю душу,
отпуская слова на бумагу,
те, что уже через верх.
Отныне, отвечая
за них за всех.
Схватки у сердца, – отдыхай голова
Дух свободен, – свободнорожденны и слова,
из Вышнего мира прихожие,
абсолютно бескожие
Нe спорю с ними,
исправить не пытаюсь, тем более убить!
Ведь учат меня богобуквенно буквы
слова любить.
А не их смертное произносилише,
очень временное, из мяса и воды
(неважно, я это, он или ты).
Любить не созвучие звуков,
не рифмы пунктирную нить,
не крылокопытные «муки»
прилётоскакавшие «вдохновить».
– Свободу первенцу-слову
«вначале» рождённому ИМ!
Не в полон и рабство лицам третьим
(читай всем остальным).
Ведь творить -
не ума работа, а духа игра.
Не потуги, а пухость пера.
Не трудорифморадение
со штампом «полет вдохновения»,
А заведанное освобождение
(вот и словоназванье приспело), -
Словорождение.
Я у этого слова-младенца в долгу.
Я ему помогу,
Чем смогу,
Как смогу…
(акрологостих)
Варвар вправе выжать вдохновенье
Из
тягучей тверди трудных троп:
Азимут
любовный
исцеленья;
Йоту
словом
умертвлённых
нот;
Дерзость – декламировать
аккорды;
Каламбуром колебать канон…
Осознав однажды обречённо
Высшую возможность – выйти вон!
Наготу надев на душу,
Связь миров я не нарушу.
«Ничего» забрав с собою,
«Всё» оставлю за спиною:
Мир бумаги, слов и крови,
«храм» наживы и неволи,
искус власти, груз традиций,
яд наветов, дым амбиций,
пир корысти, лжи и мести,
скуки, зависти и лести,
плен вещичек, спуд идей, -
Мир людишек и людей.
Эка дурость – смякнуть словом.
Эка тайность – крепнуть делом
В мире нашем чёрно-белом.
А попробуйте очнуться,
Рассупониться, взметнуться.
Потянуться за звездою,
Не рукою.
Бог в космосе,
наверное, скучал.
Себя изучал.
По звёздной пыли,
мечтая, брел
И!…
Мир изобрёл.
Слово обронил -
свет породил.
Землю создал,
души роздал, -
вылепив пару тел.
Разных.
Наверное, прекрасных.
Потом посмотрел,
прикинул
и подумал:
– Ну, я и удумал!
Призывает меня время
жить с оглядкой и опаской,
верить формулам и фактам
и не верить в сны и сказки.
Мол, пора ходить по морю,
не под ветром, – под мотором,
ориентируясь в пространстве
не по звёздам, – по приборам…
От себя себе наследством
дарит память бегство в детство:
Преземная красота -
блики красочные красок.
Образы, как образа, -
лики сказочные сказок:
…В тридевятом государстве,
на крутом краю земли,
Путе-Шественникам храбрым
дарят царства короли.
И под чёрным флагом сохнет,
деревянная нога,
И одарит чужеземца
щедро бабушка Яга…
Как волшебник в доброй сказке,
глобус старый поверну.
Пальцы в рот. И детству свистнув,
в травы рухну. И усну.
Страх несбыточных фантазий,
в золотую сев карету,
покатился в мою старость
неразменною монетой…
Спит закладкой меж мирами
липкий фантик от конфетки,
Протирает мама глобус
белой влажною салфеткой.