– А каким образом спаслись вы?
– После отставки графа Келлера я решил не ждать у моря погоды, а податься к генералу Деникину. Воевал у него и у генерала Врангеля. Последние боевые действия были на Перекопе, потом нас отозвали в Севастополь и объявили о скорой эвакуации. Я оказался одним из тех, кто поверил большевистским листовкам и решил остаться в городе – не тянуло меня ни в Турцию, ни в Европу. Я был расстрелян в ноябре двадцатого года вместе с офицерами армии Врангеля, поверившими в амнистию, объявленную большевиками. Как я попал сюда, не знаю – полагаю, не обошлось без Божьего промысла.
– Понятно, – майор встал со стула, потянулся и несколько раз прошелся по комнате. Я заметил, что он слегка прихрамывает. – Ну что ж, как бы странно это ни звучало, но я вам верю – будь вы «засланным казачком», то наверняка придумали бы менее фантастическую легенду. Да и сумасшедшим вас тоже никак не назовешь. К тому же я немного знаю Питер и вижу, что вы действительно жили в нем в начале двадцатого века. Что же касается боевого опыта, то у вас его хоть отбавляй. Опыта командования, как я понял, тоже вполне достаточно. Не хотите ли продолжить службу в рядах ополчения Донецкой Народной Республики?
– Хочу. – Я встал и взглянул в лицо допрашивающего меня майора. – Вот только опыт у меня, скажем так, столетней давности. Ну, почти. Я не знаю ни ваших уставов, ни новых тактических приемов, ни вашего оружия.
– Поэтому-то я и хочу предложить оставить вам звание старшего лейтенанта – он примерно соответствует поручику царской армии – и должность заместителя командира вновь сформированной роты батальона «Восток». Ваши солдаты почти все служили в армии – кто в советской, кто в украинской. Командовать ротой будет человек с опытом войны в Афганистане – не удивляйтесь, в советское время мы успели повоевать и там. Я, кстати, тоже побывал «за речкой». Старший лейтенант Студзинский также будет служить в вашем батальоне, только в разведке. Сержант Тулуш останется с вами – будет заместителем командира разведвзвода. Он вообще-то хотел попасть в кавалерию, да только у нас нет таковой, от слова совсем…
– То есть как это нет? – удивился я. – А как же вы воюете-то?
– Времена изменились, товарищ старший лейтенант. Впрочем, вы сами все увидите. Завтра получите обмундирование и снаряжение, какое найдется – уж извините, с запасами амуниции у нас плоховато. И отправитесь туда, где вы оказались в наше время – на Саур-Могилу. Вот только для вас будет лучше, если вы больше никому не станете рассказывать, откуда вы здесь появились и как сюда попали, чтобы вас потом не упекли в донецкую лечебницу для душевнобольных…
2 августа 2014 года. Донецкая Народная Республика. Старший лейтенант Фольмер Андрей Иванович, бригада «Восток»
Моя служба в народном войске началась с того, что один из здешних воинов, представившийся прапорщиком Тарасом Москаленко, повел меня на склад, чтобы, согласно приказу господина, пардон, товарища майора, экипировать и вооружить волонтера, то бишь меня. Прапорщик был хмур и неразговорчив. Видимо, мой внешний вид не располагал его к задушевной беседе.
Я, в свою очередь, даже не пытался побыстрее завязать с ним знакомство. Гражданская война – это такая штука. А у них тут идет форменная гражданская война. Единое государство, именуемое Союзом Советских Социалистических Республик (ну и названьице!), как когда-то Российская империя, распалось на несколько мелких, которые часто враждовали друг с другом. Как мне рассказывали мои сослуживцы по ВСЮР[7], нечто подобное уже происходило в этих местах. Большевистская армия Кривдонбасса[8] жестоко воевала с немцами и австрийцами, в обозе которых околачивались ряженные под гайдамаков отряды УНР.
Надо сказать, что хотя мы и были против большевиков, но эти убогие придурки, гордо называвшие себя казаками и гордившиеся гетманом Мазепой, предавшим царя Петра Великого и переметнувшимся к шведам, вызывали у нас еще большее омерзение.
И вот история повторилась. Снова под знаменами Мазепы его последователи начали войну против России. Причем зверствуют они и сейчас так же, как это делали их предки. Помню, поручик Григорьев из моего взвода рассказывал, как по приказу Центральной Рады в Киеве был схвачен брат известного большевика Григория Пятакова, Леонид Пятаков, который, кстати, тоже был отъявленным большевиком. Ротмистр Украинского гусарского полка Журавский со своими живодерами жестоко с ним расправились. Его не расстреляли, не повесили, а, вволю поглумившись, предали лютой казни. На груди, на месте сердца потом обнаружили глубокую рану, просверленную, очевидно, шашкой, а руки Пятакова были совершенно изрезаны. Похоже, что у него, еще живого, вырвали из груди сердце, и он конвульсивно хватался за клинок сверлящей ему грудь шашки. Да, гражданская война – самая страшная из всех войн. И не дай бог стать ее свидетелем, а тем более участником. Как там Пушкин писал в «Капитанской дочке»: «Не приведи Бог видеть русский бунт – бессмысленный и беспощадный. Те, которые замышляют у нас невозможные перевороты, или молоды и не знают нашего народа, или уж люди жестокосердые, коим чужая головушка полушка, да и своя шейка копейка…»
7
Вооруженные силы Юга России – так называли части, воевавшие против Красной армии под командованием генерала Деникина и барона Врангеля.
8
Так попросту называли созданную в феврале 1918 года большевиками Донецко-Криворожскую советскую республику.