Это стало больше, чем привычка. Она делала это для своего спокойствия. Ее тело все больше делалось бесчувственным к боли. Ее душа так же становилась холодной и темной, как и ее сердце: так она стала соответствовать своему титулу – Злая Королева.
Она увеличивала свой болевой порог. Иногда она раздевалась у себя в комнате, заковывала себя в цепи около стены, и с помощью магии причиняла себе боль. Невидимые плети жестоко били ее тело, а Реджине оставалось только кусать свою губу, выдерживая эту пытку. Она получала от этого удовольствие, потому что эта пытка была недолгой.
Именно в тот момент она чувствовала. Ей было необходимо хоть что-то почувствовать, и боль? По крайне мере, это никогда не обманывало ее ожидания. Она знала, что если она получит боль, то она также получит несколько секунд спокойствия. Она помнила, напоминала себе, что она человек. Она все еще жива.
Магия, конечно, срывалась с кончиков ее пальцев, когда она сильно волновалась и переносила ее в другое королевство. Без этого Реджина просто зверела.
Во время проклятия, она не нуждалась в боли, чтобы почувствовать сердцебиение у себя в груди, и тепло в животе. Для этого она отомстила. Она сломила Белоснежку. Она выиграла.
Но со временем это потеряло свою привлекательность. Все снова стало холодным и серым, как будто кто-то разбил любимую игрушку Реджины. И она снова оцепенела, не чувствуя ничего. Она вернулась к одиночеству. Ей снова нужна была боль, ее старый добрый друг.
Острие ножа снова вспарывало нежную кожу ее внутреннего бедра, но это было слишком больно после перерыва в несколько месяцев. Но, не смотря на это, она давила еще сильнее. Ее кожа легко вспарывалась кончиком ножа, темно-красная кровь выступала на краях порезов, затем мягко скользила вниз по ее бедру тонкой и теплой струйкой.
Цвет ее шокировал: темно-красный становился светлее и более ярким, смешиваясь с воздухом. Иногда Реджина хотела порезать свое тело, чтобы пустить самую темную кровь, что течет в ее венах, которая является доказательством того, кем она стала.
Но – нет. Она всегда была красной и теплой. Это всегда напоминало ей о том, что еще жива, хоть она ничего не чувствует.
Это было ей знакомым, это просто была боль. Просто кровь и боль. Только чистая боль и кровь – это единственное, что у нее осталось.
Пока в ее жизни не появился Генри.
Оцепенение спало с нее и без пускания себе крови. Внезапно, у нее появилась причина, чтобы жить. Ей больше не нужна была боль, чтобы почувствовать, что она еще жива. Генри стал для нее всем – лучиком солнца в ее полной боли жизни. Она ничего не могла с собой поделать, забота о Генри накрыла ее с головой.
Его маленький кулачок вызвал у нее улыбку на ее губах. Его любознательные глаза отвлекали ее от всего, что происходило. Его смех переворачивал в Реджине все, ее радость перевешивала чувство сожаления в первые месяцы его жизни.
Боль осталась где-то на задворках памяти, Реджина все больше привязывалась к мальчику, все больше оберегала его и все больше любила.
Он был ее мостом, ее связью с реальностью. У нее сердце рассыпалось на осколки, когда его любопытные глазки обвиняли ее в чем-то, а его смех превращался в плач. Это разрывало ее душу на части.
Это была боль, которая просыпалась, когда Генри в чем-то ей отказывал, предлагая ей немного комфорта и спокойствия. Горько-сладкое приглашение.
И она принимала это приглашение. Однажды. Дважды. А затем и не сосчитать сколько раз, но не переставала любить Генри, наверное, надежда того, что он также сильно полюбит ее в ответ. Ее надежда никогда не звучала так сильно как боль. Реджина нуждалась в этой мелодии.
Но затем появилась Эмма.
Появилась Эмма, и все, все изменилось.
Вызов этих зеленых глазах нашел отзыв в душе Реджины, и этот огонек зеленых глаз разгорался там все сильнее, проникая в каждую ее клеточку, каждую ее частичку. Реджина чувствовала опасность и то, что она все же жива. Это чувство опьяняло ее. Это была ее привычка, возбуждение, энергия и вдохновение. Это было всем.
Это даже было лучше, чем боль.
Ненависть в их словах, сексуальное напряжение в их взглядах, ток, проходящий по ним при их случайных касаниях или их яростные удары в запале: каждое из этого было как наркотик. И Реджина? Она хотела ругаться с Эммой, пока в ее венах течет кровь – до самого последнего вздоха.
Затем все изменилось - их яростное взаимодействие друг с другом. Огонь утих до тлеющих угольков, неизвестно как, но это все еще брало верх над ее одиночеством, над ее сожалением, над ее страхом, что ей этого будет недостаточно.
Их прожигающие взгляды смягчились до взглядов, в которых проскальзывало понимание, и это понимание никогда не было доступно Реджине, не за этим слабым огоньком, шепотом. То, что у них очень похожее прошлое, что иногда проявлялось и в эти моменты что-то менялось внутри Реджины. Она больше не нуждалась в превосходстве.
Не смотря ни на что, она нуждалась в стабильности, у нее появилось желание осесть. Она почувствовала это впервые в своей жизни, сильно удивившись этому. Она хотела больше изучить это, узнать, понять.
И она это делала – шаг за шагом.
Эмма учила Реджину запутанным основам любви, вместо разрушения. Она была рядом, воспитывая Генри. Реджина чувствовала себя живой в те моменты, когда находилась в знакомом для нее треугольнике – она, Эмма, Генри.
И когда в первый раз кончики пальцев Эммы коснулись ее тела – изучая, она задрожала от предвкушения. Когда тихое признание шепотом было сказано, она задрожала от этого признания. Когда мягкие касания и легкие объятия обещали ей спокойствие и постоянство, она вздохнула от облегчения, чистое дыхание вырывалось из ее груди.
Когда Эмма поцеловала ее белые шрамы на внутренней стороне бедер, Реджина отпустила всю боль.
Она отпустила ее.
Комментарий к Chapter 3
Комментарии приветствуются)
========== Chapter 4 ==========
PROMT: ЧАРМИНГИ ЗАКОЛДОВАЛИ РЕДЖИНУ, ЧТОБЫ ПОЛУЧИТЬ ОТ НЕЕ ИНФОРМАЦИЮ, И ОНА НЕ МОЖЕТ ИМ СОВРАТЬ. НЕЧАЯННО ОНА ПРИЗНАЕТСЯ В ЛЮБВИ ЭММЕ.
- Ребята, серьезно, я не думаю, что это ответ на вопрос. – Сказала Эмма, умоляя родителей поменять свое решение. – Мы не должны этого делать. Я не думаю, что Реджина способна на это.
Уже прошло около недели как Крюк пропал, и, конечно же, Реджина была подозреваемым номер один для всех. Даже несмотря на то, что Крюк больше не ладил с Румпелем, нежели с Реджиной. Это все вызывало отвращение у блондинки. Она была уверена, что Реджина ни в чем не виновата, но у ее родителей были какие-то неоспоримые доказательства вины той.
Эмма закатила глаза, когда узнала, что Голубая фея заодно с ее родителями.
О, боже, - подумала Эмма. – Родители, для которых магия-это-зло, довольно таки часто используют это дерьмо для своей выгоды.
- Я знаю, что ты думаешь, что знаешь ее, дорогая, но мы знаем ее лучше. – Продолжала спорить Снежка. – Она вполне способна на это, и если мы будем следовать плану, и который покажет, что она этого не делала, то так тому и быть. Но тебе все же нужно приготовиться к тому, что она окажется виновной.
Снежка подошла и взяла пузырек с прозрачной жидкостью, который дала им фея. И протянула его Эмме.
- Это сыворотка правды. Если Реджина выпьет это, то она не сможет нам соврать, а затем, мы всего лишь спросим, причастна ли она к тому, что Крюк исчез.