— Только после того, как ты примешь крещение в свете Золотого Трона. Ибо я дочь Императора и не возлягу с язычником.
— Я согласен! Что делать? – как и ожидалось от столь ненадёжного и предательского существа, Ал’акс согласился почти мгновенно. Даже не подумал секунду ради приличия. Это свидетельствовало лишь о том, что он и не собирался выполнять взятые на себя клятвы. Что, впрочем, не имело никакого значения. Ведь Ариана имела массу возможностей заставить его сделать это потом.
— Твой религиозный пыл достоин похвалы, – говоря это, сороритас и бровью не повела, без труда солгав наглому обманщику.
Чтобы воспроизвести ритуал со всей скурпулёзностью и точностью, которой требовал столь необычный случай, они даже рискнули добраться до здания городской Часовни, рискуя при этом быть обнаруженными. Тираниды всё ещё бродили по улицам разрушенного города, а уродливые, крылатые гаргульи носились в воздухе, высматривая добычу. Однако парочке повезло добраться до храма незамеченными. Возможно, обращение тёмного эльдара в веру действительно было угодно Императору. Ну или, что вероятнее, Тёмные Боги Хаоса решили пошутить и позволить двум смертным исполнить задуманное, прежде чем пожрать их души.
Так или иначе, тёмный эльдар и сороритас вошли под своды Часовни, не встретив сопротивления. Внутри царил разгром – длинные деревянные лавки, на которых прихожане сидел и во время службы, были раскиданы и перевёрнуты. На стенах и иконах виднелись брызги крови, а часть витражей оказалась разбита, из-за чего по полу рассыпались осколки разноцветного стекла, посвёркивавшее в тусклом свете пасмурного дня. Это некогда святое место было осквернено, но всё ещё хранило дух святости, воплощённой в образе Императора, золотая статуя которого осталась единственным незапятнанным местом во всём соборе, и сверкала под лучами света, отвесно падавшего на неё сквозь специальное окно. Царившая внутри атмосфера, идеально подходило для крещения, не предназначенного для этого существа, проводимого теперь уже наверняка проклятой отступницей-ксенофилкой.
Чтобы всё было идеально, Ариана потратила некоторое время, чтобы расставить всё по местам и зажечь свечи, создавшие совершенно особенную атмосферу. В запасах нашёлся и церковный ладан, воскурив который она смогла избавиться запаха крови и пороха, висевшего в храме тяжёлым облаком. Всё было готово, и проинструктированный ею Ал’акс опустился на колени, прочитав необходимую литанию. И надо сказать он сделал этот с первого раза – без запинок и даже не покривив лицом. Видимо действительно так хотел переспать с ней. Но Ариана была непреклонна и отслужила всю службу целиком, ни разу не погрешив против церемониала.
Однако стоило ей закончить, как тёмный эльдар сразу же подхватил её на руки и бесцеремонно поволок куда-то в тёмный угол.
— Стой! Я не позволю сделать это в храме Его! – успела крикнуть Ариана, прежде чем её губы оказались запечатаны его губами. И это была никакая не игра слов. Он прижался к её рту с такой силой, что девушка в первый момент даже опешила, рванувшись в обратную сторону. А затем непривычные ощущения накрыли её с головой. Вся кровь вдруг разом прихлынула к голове, от чего чувство равновесия изменило сестре битвы. Инстинктивно она вцепилась в несущего её Ал’акса, грохоча перчатками по его шипастой броне. При этом она больше и не думала отстраняться. Напротив – сама потянулась к нему, неуклюже шевеля онемевшим ртом.
Кровь шумела в ушах, а мир вокруг казался далёким и нечётким, как будто Ариана смотрела на него сквозь затемнённое стекло. Нет, будучи опытной воительницей она, конечно, осознавала, что её перемещают куда-то.Что тёмный несёт её на руках, небрежно открывая двери пинком ноги, но всё это оставалось там – за кадром. Единственное, что её волновало сейчас, это поцелуй, в который она так неожиданно оказалась вовлечена. Сознание на секунду вернулось к ней, когда Ал’акс поставил её на ноги и принялся раздевать, но повлиять на это, конечно же, не сумела. Ведь поцелуй углубился и к губам подключился ещё и язык, проникший в её рот подобно змее, издревле служившей символом греха. И воистину грех этот был сладок. Он пьянил, словно вино на Причастии.
Ариана застонала, подаваясь навстречу новым прикосновениям, исследовавшим её рот изнутри и закатывая глаза. Каким-то краешком сознания она чувствовала, как руки эльдара порхают по её телу, отстёгивая один элемент брони за другим, но ничего не могла с этим поделать. Не могла остановить его, а если честно – не очень-то и хотела. А точнее совсем не хотела. Наоборот – броня, прежде воспринимавшаяся как часть её самой, вдруг стала стесняющей, неудобной и очень жаркой. Девушка была даже благодарна тёмному за избавление от неё, а интуиция подсказывала её, что по-идее, она должна была бы отплатить ему тем же. Но ей не хватало сноровки. Оставалось лишь изумиться эльдарской ловкости Ал’акса и его способности делать одновременно несколько дел.
Сама Ариана только и могла, что вцепиться в его плащ, прикрепленный к шипастым наплечникам, да неуклюже отвечать на движения его губ, творивших свою магию. Да это была именно магия – утерянное искусство из времен Темной Эры Технологий. Ничем иным сороритас не могла этого объяснить. Ведь вроде бы не происходило ничего особенного – просто соприкосновение губ, влажно скользящих в бесконечно-неторопливом танце, но эта малость была сейчас всем для неё. Девушка ощущала себя парящей над землёй – легкой и бес телесной. Пронизанной светом – хотелось ей сказать, однако это ощущение не имело ничего общего с религиозным экстазом, знакомым каждой из боевых сестер. Скорее наоборот – чем-то ему – тяжёлым и тёмным со дна подсознания.
Убивая во имя Императора она испытывала духовный подъем, понимая что служит благой цели и, фактически, является Его мечом. Проводником божественной воли, слепым орудием, вершащим суровый, но справедливый суд. Идя в атаку, Ариана не думала о себе, полностью отдаваясь чувству долга и самоотречению. В этом и была вся суть Служения, которому посвящали себя сёстры битвы – в отречении от себя ради Него. Императора Человечества, нуждавшегося в защите своих верных служительниц.
Ал’аксу же удалось пробудить в ней совершенно иные чувства. Более примитивные и эгоистичные. И сколько бы Ариана ни убеждала себя в том, что отдаваясь ему, просто выполняет условия заключенной сделки, внутренний голос упрямо напоминал о том, что это не совсем так.Что она сама предложила всё это и сейчас искренне наслаждалась происходящим. Получает удовольствие от прикосновений ксеноса, взаимодействовать с которым должна была лишь по принципу его уничтожения. Ксеноса, задумавшего забрать её невинность и чистоту. Осквернить и опорочить её. Испортить её. Она должна была сопротивляться этому хотя бы внутренне, и испытывать отвращение, а не отдавать свой рот в пользование тёмному эльдару, как это сделала та шлюха-Катарина.
И не тянуться к нему когда он внезапно решил отступить. Затянувшийся поцелуй закончился слишком быстро, и Ариана обнаружила, что стоит посреди какой-то комнаты голой, а вокруг валяются элементы её брони. Тот же, кто сделал это с ней даже и не подумал раздеться. Всё ещё облаченный в плащ и броню он замер перед ней с выражением похотливого самодовольства на красивом лице. Его чёрные глаза пылали страшным, нечеловеческим вожделением, а уголки твёрдых, четко очерченных губ были приподняты в хищной ухмылке. Ал’акс не просто смотрел – он пожирал её взглядом, силился проникнуть сквозь плоть и кости.