.
К Авесте примыкают Зенд — её толкование, записанное авестийским алфавитом на пехлевийском языке (более молодом иранском языке, среднеперсидском) и Бундеге— — изложение истории мироздания и пророчеств. Помимо 17 Гат Заратуштры и примыкающей к ним по времени и языку «Ясны семи глав» («7 глав богослужения Ясны» — наиболее близкая к Гатам по языку и по времени происхождения часть Ясны), остальную часть свода (включая большую часть Ясны) в науке называют Младшей Авестой. Так называемая Малая (Младшая) Авеста — сборник архаических молитв и законов. На европейские языки Авесту начали переводить только с конца XVIII века.
Для изучения истоков зороастризма наибольшее значение имеет часть Авесты, которая называется Ясна, особенно Гаты, которые считаются произведением самого Заратуштры. Но религиозная система зороастризма сложилась на базе всей Авесты (собрания преданий, ритуалов и культов, описания мистерий) которые стали основой религиозных культов первого древнего государства Ирана времён зороастризма.
Религиозная система зороастризма складывалась на протяжении почти тысячелетия, претерпевая кардинальные изменения. Известный нам зороастризм стал государственной религией сасанидского Ирана лишь в III веке н. э. Однако основные культы зороастризма после Виштаспы укрепились ещё в империи Ахеменидов (550–330 гг. до н. э.) — то есть через сравнительно небольшое время после проповедей Заратуштры (историю становления зороастрийской веры мы рассмотрим позже).
Сперва попробуем осмыслить роль самого Заратуштры. Как мы уже знаем, Заратуштра был жрецом, прошедшим все необходимые процедуры инициации и обучения в детско-юношеском возрасте. Уровень развития «жреческих» каст кочевых индоиранских племён рубежа II–I тысячелетий до н. э., как можно понять по описаниям ритуальной стороны — мало чем отличался от позднего шаманизма. Следовательно, племенные жрецы-шаманы ограничивали свою деятельность интересами племени, благосостоянием людей, защитой его от врагов и пр. с помощью известной им племенной эгрегориальной магии. В то же время, на рубеже тысячелетий уже сложилась устойчивая общая религиозно-ритуальная картина для множества племён индоиранского конгломерата, которая обеспечивала некоторую эгрегориальную общность всех входящих в конгломерат племён. Эта эгрегориальная общность в жизни находила своё выражение в общности основных ритуалов и олицетворялась единством основных божеств пантеона для всех племён (при сохранявшихся отличиях на местном уровне).
То есть, кочевое общество, представленное конгломератом разных племён и родов духовно-бессознательно (в общей алгоритмике эгрегоров) вошло в такой этап развития, когда оно было в принципе готово к образованию объединений — более крупных, чем племя. Процесс концентрации управления объективный, также как и процесс укрупнения социальных образований. Этот процесс запущен Свыше как нормальный для развития людей нашей цивилизации. Накопление идентичной информации во множестве племенных эгрегоров (следствие поступательного развития людей) благодаря в общем-то одинаковым темпам развития племён всего конгломерата, взаимодействию племён — что в результате проявилось в общности племенных пантеонов богов — должно было когда-то обеспечить переход в следующую стадию укрупнения социальных ни— на государственно-цивилизационный уровень. Внешним признаком готовности общих для племён основных эгрегоров (общеплеменного духовного наследия) к такому укрупнению явилась общность основных богов пантеона и выделение из них главных и второстепенных — как предварительный этап для возможного перехода к монотеизму.
В общем, эгрегориальный «заказ» на объединение племён к началу I тысячелетия сложился в среде иранского конгломерата кочевников[40] и ощущался на уровне некоторых жреческих племенных каст как вопрос «жизни или смерти». На социальном уровне тупиковость дальнейшего раздельного существования разрозненных племён и даже их ограниченных союзов выразилась в обостряющейся вражде как между самими племенами, так в непрекращающихся жестоких набегах кочевников на оседлые социальные образования этих территорий. Продолжение и усугубление взаимной вражды и набегов могло вылиться в затяжную войну «всех против всех» с истреблением большой части как кочевников, так и оседлого населения. Естественно, что решить проблему концентрации власти можно было лишь с помощью унификации и модернизации религиозной системы большинства племён на базе существующих верований. А сделать это мог лишь жрец (либо каста жрецов), полностью поднявшейся над своекорыстными интересами родов и племён, который всерьёз задумался бы не только о будущем, но и о смысле жизни, о бессмысленности вражды, о способе жить иначе, а значит и о высшей справедливости.
40
При этом надо учитывать, что другие конгломераты племён в других областях Евразийского континента прошли этот этап либо раньше либо позже.