Неразвитость ролевой специализации не позволяла быстро осуществлять социальные преобразования в аграрной системе, но сам процесс индустриализации создавал основу для более специализированной бюрократической авторитарной системы. При всей своей административной ригидности бюрократическое правление часто способствует социальным преобразованиям. Так, для предотвращения иностранного вторжения необходимо усилить государственную власть, вооруженные силы и промышленный сектор. По мере того как государственными чиновниками создаются новые школы и готовятся новобранцы для армии, образование получает все большее распространение. Бюрократическое государство превращается в главный инструмент управления обществом и устранения традиционных препятствий, стоящих на пути модернизации.
Рассмотрев ниже три азиатские политические системы, мы сможем лучше понять, каким образом индустриализирующийся бюрократический авторитарный режим делает возможным ускорение темпов социальных преобразований и расширение сферы их действия. Олицетворением аграрной бюрократической авторитарной системы являлся конфуцианский Китай. Центр азиатского мира, Срединное царство, представлял собой средоточие тех ценностей, которые определили своеобразие процесса индустриализации в таких странах, как Япония, Корея, Тайвань, Сингапур и Гонконг. Хотя правителям династии Цин и не удалось добиться в XIX в. быстрого экономического роста, определенные конфуцианские ценности — групповые обязанности, самоотречение, целеустремленность, знания, долгосрочное планирование — оказали влияние на экономическое развитие Японии эпохи Мэйдзи[31] (1868—1912). Япония в этот период, начавшая индустриализацию в конце XIX в., являла собой прототип современной бюрократической авторитарной системы, такой, какая позднее возникла в Южной Корее в правление клики Пак Чжон Хи (1961—1979). Заимствуя определенные конфуцианские ценности у императорского Китая и своеобразные политические стратегии у Японии периода Мэйдзи, Республика Корея достигла масштабных социально–экономических преобразований: урбанизации, всеобщего образования, высокого уровня промышленного развития и даже относительного выравнивания доходов. Сопоставление данных трех бюрократических авторитарных систем прояснит причины того, почему преобразования в Японии эпохи Мэйдзи и в Южной Корее проходили более динамично, чем в конфуцианском Китае.
Социальная стабильность в конфуцианском КитаеТрадиционная китайская политическая система оставалась относительно стабильной на протяжении более двух тысяч лет. За период между 200 г. до н.э. и 1912 г. н.э. здесь были осуществлены незначительные социальные преобразования. Причины долговечности этой аграрной бюрократической авторитарной системы кроются в ее политическом руководстве, социально–политических структурах и культурных ценностях. На протяжении этого периода большим влиянием обладали расширенные семьи, ученые–конфуцианцы и феодалы. Политическое руководство было элитарным и иерархическим. Центральное место в общественно–политической жизни Китая занимали расширенные семьи. Государственная политика опиралась на семейственность; патриархальные отношения в семье служили моделью политических отношений[32]. Старшие главенствовали над младшими, женщины находились в подчинении у мужчин. То же и в политической системе: обществом руководили «старшие» — королевская семья и чиновники–ученые. На местном уровне важнейшие политические решения принимались семейными советами, состоявшими из старейшин. В обстановке семейственности лояльность государству не превышала лояльности расширенной семье. Скорее, отношения и к государству, и к семье были похожи, свидетельствуя о царящей гормонии между семьей и политической системой. Китайские бюрократы правили страной как интеллектуальные лидеры, контролируя соблюдение традиции почитания императора и выполняя решения правительства. В идеале чиновниками могли стать только достойные — те, кто знал труды классиков конфуцианства и выдержал государственные экзамены. Однако только помещики–аристократы обладали состоянием и временем, чтобы подготовиться к экзаменам, успешно сдать их, достичь определенного уровня образования и пополнить собой ряды имперской бюрократии в качестве правительственных чиновников. В ходе экзаменов проверялось знание классики («Пять классических произведений», «Четыре книги», «Династические истории»), поэзии, живописи, литературы и каллиграфии. Для успешной сдачи экзаменов необходимо было знание классического и литературного китайского языка. Преподавание в учебных заведениях велось на мандаринском наречии — официальной языковой форме. Подобная система лишала возможности участия в экзаменах более 90% населения. У ремесленников, торговцев, крестьян, женщин, буддистов, даосистов не было ни денег, ни возможностей для получения образования. Поэтому экзамен по трудам классиков конфуцианства могли сдавать в основном сыновья помещиков, составлявшие всего 2% населения Китая XIX в. Сдавшие экзамен причислялись к ученым и становились государственными служащими, т.е. высшими чинами имперского Китая[33].