Дверь, соединяющая супружеские спальни, едва слышно скрипнула, и в струящемся сумраке комнаты возникла фигура Дарси, уже приготовившегося ко сну и по обыкновению зашедшего к жене перед сном для долгой беседы до рассвета или чего-то иного, но не менее приятного. Элизабет повернула голову, и на ее ясном лице расцвела светлая улыбка. Дарси улыбнулся в ответ, протягивая к жене руки, и молодая девушка, легко соскочив с подоконника, через несколько мгновений оказалась в ласковых теплых объятиях, обвивая хрупкими руками широкую спину Дарси. В ее нежных темных глазах, казалось, мерцали бриллианты, и сама Элизабет казалась своему супругу прекраснее весны. Длинные загнутые ресницы щекотали его щеку, прохладное дыхание невесомо опаляло шею молодого мужчины, а аромат зеленой прохладной свежести и нарциссов кружил голову.
— Я никогда не устану восхищаться красотами Пемберли, — с лукавой улыбкой, которую скрыл ночной мрак, проговорила Элизабет.
— Сердце мое, вы кажетесь чуточку меркантильной, — с ласковой укоризной молвил Дарси, покачивая девушку в кольце рук и с безграничной любовью рассматривая точеное тонкое лицо, обрамленное шелковистыми завитками темно-ореховых душистых волос и окутанное весенним полумраком.
— Я разве не говорила вам, что именно ваше поместье поспособствовало перемене моего мнения о вас, Фицуильям? — смешливый блеск в карих глазах не укрылся от Дарси, и он подавил желание поднять глаза к небу.
— Даже в такие моменты, — тихо прошептал он, наклоняясь к ее уху, и Элизабет поежилась от знакомой волны обжигающего восторга, растекшегося по венам насыщенным нектаром, — Вы умудряетесь насмешничать, Элиза.
Дарси казался ей изысканной статуей из белоснежного мрамора, его пронзительные светло-голубые глаза пускали ток по всем струнам ее сердца. Теперь он смотрел иначе, чем днем: во взгляде была пламенная властность и что-то такое, от чего Элизабет мгновенно вспыхивала.
Дарси поцеловал ее, и радостная вспышка в сердце не заставила себя ждать ни секунды. Элизабет ответила со всем чувством, которое пламенело в ней, и батистовая ночная сорочка медленно заскользила вниз по ее плечам. Дарси целовал родинку на шее, вздымающиеся хрупкие ключицы, тонкие запястья, и его захлестывала волна блаженного экстаза. Элизабет сама целовала его, и нежность губ пьянила обжигающей страстью; это был глоток упоения в море наслаждения.
Льняные выглаженные простыни пахли ландышевой прохладой и луговыми травами, холодили спину, тонкий луч жемчужного лунного света скользнул по постели. Элизабет была невозможно красивой в благоухающем шелке ночи, ее мягкие ладони скользили по его плечам, блестящие густые волосы, рассыпавшиеся по подушкам, прохладным шелком просачивались под пальцами. Воздух, казалось, раскалился и стал тягучим, словно мед. Дарси затуманенным пьянительной страстью взглядом скользил по воздушной хрупкой наготе, в чарующих глазах Элизабет мерцали отблески догорающих свечей. Выдохи восторга дрожали на губах обоих, и обостренные до невозможности чувства разливались в блаженной бархатной неге. Цветочные акварельные запахи смешались с упоительной ночной тишиной, и ласковый шелестящий бред казался дивной музыкой, тающей в шуме весеннего дождя. Оба с жадностью погружались в сладкий дурман, пропитанный пылкостью искреннего чувства и бешеным стуком сердец, плененных желанной взаимностью.
Робко зарождалась заря. Акварельно-голубое, промытое до блеска небо пронзила вспышка, и через несколько мгновений полились струи золотисто-алого света. На облака словно кто-то брызнул красками, и нежная дымка стала переливаться янтарным, перламутрово-розовым и кремовым сиянием. Волшебный свет рассвета пролился на постель, и Дарси, окутанный мягкой негой упоенья и вслушивающийся в серебристое пение птиц в саду, увидел, как невообразимо прекрасна Элизабет в этот тихий час рассвета, когда они принадлежат исключительно друг другу.
Она лежала на животе, опираясь на согнутые локти, прикрыла глаза подрагивающими ресницами, ощущая на щеке трепетную шероховатость длинных пальцев Дарси. Простыня, небрежно прикрывающая нижнюю часть поясницы, позволяла видеть хрустальное изящество тонкого тела: изогнутую талию, ямочки на спине, острые лопатки и точеную шею. Шоколадно-ореховые волосы, кое-где освещаемые рассветным солнцем, струились по плечам и груди блестящим пышным каскадом, оттеняли полупрозрачную нежность женского лица, на котором разлилась акварельная краска персикового румянца. Элизабет приоткрыла глаза, с легкой улыбкой на налитых клубничным соком губах смотря на супруга, взирающего на нее с неизъяснимой любовью. Глаза у нее темные — горячий горький шоколад — согревающие своей чуткостью, отражающие малейшее колебание души, оттененные линией бархатных черных ресниц. Каждый казался друг другу особенно любимым в зачарованной сияющей дымке рассвета и мягкой безбрежной безмятежности, которая была так необходима в такие моменты, когда каждая грань чувств становится острее. Элизабет уткнулась в раскрытую ладонь мужа, чувствуя себя непозволительно счастливой.
Природа, разбуженная поцелуями солнца, оживала и была необычайно прелестна в эти минуты хрустальной тишины. Все было залито светом, словно медовым сиропом, тягуче стекающим по юной листве, по корявым стволам и шепчущейся в поле траве. Гасли последние звезды, струящийся воздух наполнялся прохладой свежей зелени, звенящим ароматом ландышей и дождя. С бутонов шиповника слетали сверкающие водяные искры, на крупных благоухающих бутонах азалий и магнолий мерцали капли росы, а умытая влагой листва деревьев таинственно перешептывалась с ветром и радостно звенящими птицами.
Тихие шаги, разрушившие воспоминания Дарси, заставили его обернуться через плечо и ощутить, как сладостно екает влюбленное сердце. Элизабет опиралась плечом о дверной косяк, будто не решаясь переступить порог кабинета. Дарси, как всегда, протянул к ней руки, а она, как всегда, радостно улыбнулась и через мгновение прильнула к плечу супруга. Он ласково обнимал ее, чувствуя поразительную ясность ума.
— Вы были так задумчивы. Я прервала ход ваших мыслей? — Элизабет подняла глаза, слегка улыбаясь и с неизменным теплым светом всматриваясь в лицо Дарси.
Ей было чуть больше сорока, но эта цифра никак не вязалась с обликом Элизабет. Все та же изящная фигура, хотя и чуть изменившаяся после рождения детей. Все то же точеное нежное лицо с милыми чертами, хотя и с тонкими лучиками морщинок около глаз. Все те же чудесные темные волосы, хотя и с парой седых волосков у лба. Но неизменными оставались добрые и чуть лукавые карие глаза, румяные мягкие губы и ямочки на щеках. Дарси улыбнулся и поцеловал Элизабет в висок.
— Ничуть, моя милая. Вы сделали их еще более приятными.
Женщина, чувствуя, как трепещет сердце, отвела глаза и прижалась щекой к широкому плечу. Дарси крепче ее обнял и тихо выдохнул, с чистой радостью осознавая, что двадцать лет назад сделал самый правильный выбор в своей жизни. Ветер, напоенный ароматами лета, скользнул по щекам, подул на ресницы и овеял душу ласковым светом.