Филатова Надежда Геннадьевна
Сражаясь с пустотой. Закончено. Весь файл целиком
Сражаясь с пустотой
Любить - самому в высоту подниматься тернистою узкой тропой.
Любить - это в райские двери стучатся, другого ведя за собой.
/Архимандрит Исаакий (Виноградов)/
Глава 1
Ярко-красное солнце опустилось за горизонт и исчезло.
Розовое небо постепенно окрасилось в черный свет. Тьма легла на Зачарованный город.
Жители обожали это время суток. Ночь создана для развлечений.
В каждом доме жизнь кипела и бурлила. Проклятые ныряли в наслаждение, словно в омут. Никто не спал. Проклятым сон не нужен.
И лишь один житель Зачарованного города использовал ночь по-другому. Никто об этом не знал и не должен был узнать.
Проклятый тихо выскальзывал из своего дома.
Закутавшись в черный плащ, он брел по улицам. Свои длинные черные волосы мужчина прятал под капюшоном. Светло-серые, почти белые глаза прекрасно видели во тьме.
По канонам человеческой красоты, лицо спешащего мужчины было прекрасным и даже идеальным. Однако, с точки зрения жителей города, в нем не было ничего особенного. Так, средненькое такое личико. Здесь все были красивы.
Шумные пьяные компании не обращали на одинокого путника ни малейшего внимания. Идет кто-то, и ладно. На встречу с женщиной, должно быть. Или с мужчиной. А, возможно, на какую-нибудь оргию спешит. Впрочем, какая разница? Кому это интересно? Каждый в Зачарованном городе занят только собой. Зачем беспокоиться о других?
Вот так, не привлекая к себе внимания, необычный проклятый шел, пока не оказывался за стенами города.
Перед ним раскинулась равнина, до самого горизонта покрытая белым мхом, как плесенью.
Темно.
Проклятый не останавливался. И лишь тогда, когда стены города растворялись во мгле, путник позволял себе присесть на какой-нибудь камень. И замирал.
Мир бессмертных дышал вокруг него. Ветер тихо стонал, словно умирающий, плакал, как человек, сломленный горем.
На небе появилась фиолетовая луна, и ее призрачный свет немного рассеял тьму.
Кутаясь в плащ, мужчина прикрыл глаза.
Это был его мир. Здесь он был среди своих. Но этот необычный проклятый ненавидел мир Бессмертных. Ненавидел кровавое солнце, встающее здесь каждое утро. Ненавидел Зачарованный город. Ненавидел всех его обитателей. Ненавидел себя.
Он очень устал.
Уже давно в груди проклятого поселилась пустота и разъедала ее, как раковая опухоль. Как черная дыра, она затягивала в себя всю сущность мужчины. Уничтожала. С каждым днем от него оставалось все меньше и меньше.
Зачем он борется с этим? Другие просто предпочитают не замечать: все равно нет ни единого шанса на победу. Проклятые сами выбрали свою судьбу и не оглядывались назад. Зачем жалеть о том, что уже не изменишь?
Но сидящий на камне мужчина сожалел. И боролся. Глупо, но факт.
Проклятый опускался на колени. Замирал на миг, вглядываясь в ночное небо. Потом с губ его срывался шепот, почти стон:
- Помоги мне!
Затем какая-то неведомая сила опрокидывала на землю просящего. И после приходила боль. Он ждал ее, но каждый раз оказывался не готов. Совсем не готов...
Проклятый до крови закусывал губу, стараясь не издать не малейшего звука. Он не хотел, чтобы кто-то слышал, как он орет от боли. Не хотел, чтобы остальные ненароком выведали, чем он занимается. Это было опасно. Даже слишком.
Подобная сцена повторялась каждую ночь. И только луна была ее свидетелем.
Зачем? Мужчина в плаще понимал, что нет ему спасения. Он сам отрекся от Единого. Зачем же молить о помощи? Бессмысленно. Но вся жизнь проклятого и так не имела ни малейшего смысла.
Поэтому он продолжал взывать к Вышнему каждую ночь, платя за это болью.
Бессмысленно.
***
Салина расчесывала длинные рыжие волосы своей внучки. Ребенок сидел на деревянной табуретке, уже одетый в льняную ночную рубашку. Одинокая свеча горела на столике, освещая крохотную комнатку. В старой, но чистенькой избушке они жили вдвоем: женщина средних лет и маленькая девочка. Сын Салины Арам и его жена погибли во время эпидемии чумы. У несчастной пары осталась дочь Риана, которую болезнь чудом обошла стороной. Салина чуть не сошла с ума от горя, но потом взяла себя в руки, ведь надо было заботиться о шестимесячной внучке.
Жители деревни Радос сочувствовали, но помочь ничем не могли. Эпидемия забрала много людей. У каждого выжившего было свое несчастье.