После того как передовые подразделения 1-го батальона вышли к северо-востоку от железнодорожной насыпи, а 1-й батальон 113-го стрелкового [105] полка смог продвинуться дальше в северо-западную часть города, началось наступление главных сил дивизии. Великолепную поддержку при бое в городе оказали огнеметные танки 101-го огнеметного танкового батальона. Несколько танков вместе с полувзводом лейтенанта Ремлера (3 танка типа IV 4-й роты 1-го танкового полка) действовали на участке стрелкового батальона на бронетранспортерах доктора Экингера, с главными силами — полувзводом танков типа IV лейтенанта Коха и обер-фельдфебеля Фёльтера из 8-й роты 1 -го танкового полка — на участке 1-го батальона, и решительно облегчили стрелкам, мотоциклистам и саперам ведение тяжелого боя в городе.
1-я рота 1-го батальона под командованием обер-лейтенанта Бекера к 9.00 сломила чрезвычайно ожесточенное сопротивление противника. После того как к ней подошли другие роты, начались тяжелые уличные бои с храбро сражавшимися защитниками Калинина, которые прочно удерживали многочисленные узлы обороны в городе. Их удавалось заставлять отходить только после поджога их опорных пунктов огнеметными танками или из огнеметов, которые были в подразделениях 37-го саперного батальона. Это требовало много времени. Танки 2-го батальона 1 -го танкового полка под командованием обер-лейтенантов Пёля и Дюнча медленно продвигались вдоль главной улицы с юга в направлении Волги. Из-за сидевших повсюду на крышах стрелков 1-й батальон был вынужден на всех улицах очищать каждый дом в обширном фабричном квартале, и продвигался очень медленно. С большим трудом приходилось брать остальные улицы и ожесточенно бороться за каждую пядь земли. Советские власти тем временем собрали заводских рабочих Калинина, [106] вооружили их и в гражданской одежде бросили в уличный бой. Атака грозила захлебнуться.
В это время вступил в бой стрелковый батальон на бронетранспортерах доктора Экингера (адъютант — лейтенант Вендт), командир которого инстинктивно снова нашел «самый легкий» путь на направлении главного удара дивизии. Ведя тяжелый бой, 3-я рота 113-го стрелкового полка продвигалась вперед по улицам фабричного квартала. Слева показалась Волга. И вскоре уже издалека передовые отделения 1-го батальона 113-го полка видели большой мост через Волгу. По нему шло оживленное движение транспортных средств. 3-я рота вскоре снова осталась одна. Юго-западнее ее в центре Калинина дрались остатки 113-го моторизованного батальона, 1-й батальон и 1-й танковый полк, усиленный огнеметными танками и 73-м артиллерийским полком, следовавшим по главной улице. Но когда майор доктор Экингер со своим бронетранспортером и двумя танками пробился к роте Файга, он увидел вокруг себя только красноармейцев и вооруженных рабочих. Теперь мост словно магнит притягивал его атакующих стрелков. К ним присоединился огнеметный танк, который сопровождали два танка типа III. Они подавляли пулеметные точки. Но когда обер-лейтенант Файг уже думал, что наконец-то пришло время прорваться к мосту, перед ним и его людьми внезапно оказался канал. Напротив, на восточном берегу, находились русские позиции! За ними был виден 250-метровый мост. Но перед ним был канал, за которым находился занятый противником стадион Калинина. Справа от маленькой церкви разведали переправу через канал. И повсюду — русские, русские и снова русские! Со стадиона у Волги вела огонь [107] полевая и противотанковая артиллерия. Когда подошел майор доктор Экингер, командир его 3-й роты прокричал ему: «И не мечтали! Такое свинство!» Но ругань делу не поможет. Задачу «Захватить мост через Волгу» надо было выполнять. Наконец подвезенные минометы открыли огонь дымовыми минами по позициям противника на том берегу канала и перед ними. Обер-лейтенант Файг под прикрытием дымовой завесы пошел в атаку по мосту через канал. Повернув направо, ему и 36 солдатам его роты удалось опередить охрану противника, преодолеть систему опорного пункта и прорвать позицию по берегу канала. О начавшемся теперь завершающем этапе этой решающей атаки читаем в дневнике командира 3-й роты 113-го стрелкового полка следующее: «Когда дым снова рассеялся, мы достигли уже дощатых стен стадиона, и русские совершенно исчезли из поля зрения.
А теперь — быстрее вперед, к большому мосту, до него уже почти рукой подать! Окопавшиеся до этого на стадионе русские уже отошли. Лишь один часовой в коричневой накидке продолжал стоять спиной к нам. Застрелить его в этом положении было бы нечестно. Я закричал ему во всю глотку: «Пошел вон отсюда!» Определенно, по-немецки он не понимал, но повернулся к нам лицом и на секунду встал как вкопанный. А потом рванул полным ходом. Мы дали ему убежать.
Выдохшись полностью, все залегли на мосту. Кабель перебили. «Быстро, на другую сторону! Встать, давай вперед!» Для нас это были гонки со смертью. 250 метров моста были долгой дорогой! На северном берегу нам было видно орудие, пулеметный дот и позиции. По [108] нам ударил оживленный огонь, но останавливаться больше было нельзя. «А вдруг мост еще взорвется?» Далеко внизу текла Волга.
Танковый корпус поспешно бросил на так внезапно захваченный плацдарм все моторизованные части, которыми располагал. Первой подошла 900-я учебная бригада. За ней последовали машины сформированной в районе Висбадена и Кайзерслаутерна 36-й пехотной (моторизованной) дивизии генерал-лейтенанта Гольника. Далеко за ними пробирались по грязи сквозь дождь и снег пехотинцы 6-й, 26-й и 106-й пехотных дивизий.
Но одновременно с танками 3-й танковой армии, которой теперь командовал генерал танковых войск Рейнхардт, подошли первые пехотные дивизии 9-й армии. Это были баденская 35-я пехотная дивизия генерал-лейтенанта Фишера фон Вайкершталя и гессенская 129-я пехотная дивизия генерал-майора Риттау, которые с огромным трудом, ведя бои с фанатичными русскими частями, вышли в район между Можайском и Волоколамском.
В то же время в этом направлении прорывались танковые части 4-й танковой армии. Дивизия СС «Рейх» группенфюрера СС Хауссера уже 14 октября, действуя на направлении главного удара 4-й танковой армии, вышла к Московской зоне обороны и смогла в ожесточенной борьбе с сибирской 32-й стрелковой дивизией совершить прорыв и при поддержке частей 10-й танковой армии 18 октября овладеть Можайском.
Но дальше ей пойти не удалось. Начались дожди, превратившие дороги в топи и болота. Ротам теперь требовалось два дня, чтобы пройти 10 километров. Тыловое снабжение полностью прекратилось. [109] Поэтому вскоре пришлось делить один хлеб на пять человек, да так, чтобы еще хватало на два дня!
Несмотря на все трудности, 10-й танковой дивизии генерал-майора Фишера удалось собрать свои способные передвигаться моторизованные силы. Полковник фон Хауэншильд во главе этой боевой группы 25 октября прорвался к Рузе и Шелковке. После этого окончательно закончились последнее горючее и боеприпасы. Теперь боевая группа практически вынуждена была перейти к обороне, так как монгольские (так в оригинале. — Прим. перев.) войска в этом районе пытались нанести удар в направлении Можайска.
К счастью, медленно, полностью выбившись из сил и валясь от усталости, подошли первые батальоны баварской 7-й пехотной дивизии генерал-лейтенанта фрайгерра фон Габленца. Среди них были добровольцы французского легиона. Баварцы и французы появились в самый подходящий момент, так как монгольская 82-я стрелковая дивизия, не обращая внимания на потери, атаковала позиции у Шелковки, которая за несколько дней превратилась в груду развалин. Только после того как подошла тюрингско-вестфальская 267-я пехотная дивизия генерал-майора фон Вахтера и прикрыла фронт южнее Шелковки, бои постепенно ослабели.