Командующий 2-й танковой армией генерал-полковник Гудериан 9 декабря, во второй предрождественский вторник, издал следующий приказ:
Командующий 2-й танковой армией
Командный пункт, 9.12.1941
ПРИКАЗ ПО АРМИИ
Солдаты 2-й танковой армии! Мои боевые товарищи!
В ходе почти шестимесячных наступательных боев вы шли от успеха к успеху. Ваша самоотверженность, ваш дух и верность выше каких-либо похвал. Выразить вам благодарность от всего сердца и признательность сегодня — мой долг.
Зима полностью вступила в свои права. Она принесла чрезвычайные трудности и лишения, преодолевать которые порой сложнее, чем сопротивление противника. Мы должны вести войну не только с русскими, но и с их страной и ее суровым климатом и победить.
Мои боевые товарищи!
Чем больше нам своим ожесточением угрожает враг и зима, тем теснее вы должны сплотить свои ряды. Как и прежде, поддерживать железную дисциплину. Каждый должен оставаться со [143]
своей частью, всеми силами заботиться о поддержании в исправном состоянии оружия и боевой техники. Только в единстве нашей воли и действий заключается основа успеха. Я знаю, что могу положиться на вас. Речь идет о Германии.
Гудериан
Командующий группой армий «Центр» генерал-фельдмаршал фон Бок в тот же день позвонил в ставку главного командования сухопутных войск в Востонной Пруссии и лаконично доложил: «Ни на одном из участков группа армий не в состоянии противостоять наступлению противника!» И в тот же день заполыхал фронт 4-й армии и 4-й танковой армии от Наро-Фоминска до Тулы. Здесь семь русских армий нанесли удар по двум немецким объединениям.
Хотя пехотные дивизии 4-й армии героически оборонялись, но каждая из них не могла справиться с натиском трех армий, к 12 декабря прорвавшим линию фронта 4-й армии и начавшим наступление в направлении Юхнов, Можайск.
Потери армии были устрашающими. Большую часть погибших составляли обмороженные. Их процентное отношение к общему числу погибших в первые дни декабря составляло почти 90 процентов.
12 декабря была нарушена связь между 4-й армией и 4-й танковой армией, когда советскому 2-му гвардейскому кавалерийскому корпусу удалось прорвать редкие оборонительные линии пехотных дивизий (или остатков дивизий) юго-западнее Звенигорода и продвинуться далеко на запад. Брешь закрыть уже было нельзя. Девятый армейский корпус наскоро собранными боевыми группами смог только [144] предотвратить ужасную катастрофу на Рузе, когда на льду замерзшей реки впервые остановил атаку казачьих полков.
Теперь бои разгорелись уже по всей линии фронта!
12 декабря фельдмаршал фон Бок доложил начальнику генерального штаба сухопутных войск по телефону: «Положение критическое!» Генерал-фельдмаршал фон Браухич сам через три дня прибыл на командный пункт группы армий и после доклада обстановки вынужден был заключить: «В ближайшее время положение поправить невозможно!» Одно за другим в группу армий приходили тревожные сообщения. Одной только 3-й танковой армии в районе Клина на несколько дней снова удалось стабилизировать обстановку. Остатки боевых групп 56-го танкового корпуса генерала танковых войск Шааля зацепились за последние дома и блиндажи, вырытые в снегу и льду. Этим они обеспечили отход остальных войск за Клин. Город оставили 14 декабря.
Когда через два дня Калинин заняли моторизованные части советских 29-й и 31-й армий, линия фронта 3-й танковой армии представляла собой лишь обрывки. В донесении командующего армией об обстановке говорилось:
«...Без продовольствия, замерзая, отходили, потеряв голову. Тяжелейший час для танковой группы пробил!»
В это время 9-я армия тоже была брошена в сумятицу отступления. Из района западнее Калинина до стыка с группой армий «Север» советские четыре армии нанесли удар по северному армейскому флангу. [145]
Хотя восточную часть фронта армии в некоторой мере удалось удержать благодаря поддержке танковых боевых групп 4-й танковой армии, но далеко на западе наметился глубокий прорыв в районе Ржева, который становился тем более опасным, так как и на правом крыле группы армий русское наступление продолжало расширять прорыв.
Мы давно уже забыли, что в мире есть еще что-нибудь, кроме льда и снега, окоченевших пальцев, которыми в течение нескольких минут после тревоги невозможно взять оружие, и заледеневших ног, которые начинаешь чувствовать только после получасового бега к позиции. К тому же день за днем отражение продолжающихся атак сибиряков и других большевистских дивизий, которые считают, что именно сейчас, зимой, пришло их время. Когда мы в передовом танковом отряде получили приказ об отходе, то недоуменно переглянулись, так как все знали, что причиной этому послужила не «малая обстановка» на нашем участке. Потом нам стало ясно, что речь идет о широкомасштабной перегруппировке, и выполнили приказ.
Никто из нас не недооценивал фанатичного противника, находившегося перед нами со времени прорыва «линии Сталина», когда большевистские пехотинцы забирались в глубокие ячейки, с расстояния двух метров стреляли в атакующих немцев и предпочитали смерть плену.
Мы недооценили противника, по крайней мере, сейчас, когда он с сибирскими дивизиями в зимнем обмундировании, с хорошим вооружением и с хорошим человеческим материалом перешел на нас в наступление, так что в таком холоде стало «тепло», из-за того, что у него долголетняя привычка к [146] ведению войны зимой. В руки этого противника попадали некоторые сломанные мотоциклы или машины, которые на сибирском морозе больше нельзя было привести в движение, в местах, куда мы должны были отойти для создания лучших условий для обороны, которые зимой были не везде, где летом без труда можно было остановить любого наступающего противника. Это еще больше вдохновляло сибирские дивизии, морально еще не подвергавшиеся существенным поражениям.
Ни один, кто на 35-градусном морозе не держал винтовку или не стоял за пулеметом, не знает, что значит на таком морозе приготовить оружие к стрельбе. При таких температурах во всех точках смазки масло замерзает. Большинство пулеметов, за исключением, безусловно, необходимых для охранения, заботливо ухоженные, стояли у огня в бедных крестьянских хатах, чтобы во время тревоги их можно было схватить и немедленно вынести на позиции. Там, где оружие вынуждены были держать на морозе, его тщательно укрывали, а коченеющими руками то и дело дергали затвор, чтобы держать оружие готовым к бою. И все же было много задержек при стрельбе, так как пулеметы просто больше не хотели стрелять, а автоматы от холода тоже часто отказывали. Тогда оставались только ручные гранаты и холодное оружие, с которыми еще можно было бороться с прорвавшимися советскими солдатами. При морозе от -15 до 35 градусов длительное пребывание на позиции вдали от жилья уже само по себе было подвигом.
Фельдмаршал фон Бок, который почти каждый день выезжал в войска, был сломлен физическими и [147] психическими нагрузками и 17 декабря заболел. Верховный главнокомандующий Гитлер немедленно сменил его и назначил новым командующим фельдмаршала фон Клюге. В первый же день своего назначения фельдмаршал отдал приказ, в котором были такие слова: