Итак, насколько известно из короткого, боевого донесения командира 5-й танковой дивизии, наступление немцев с самого начала было обречено на неудачу. Дивизии и боевые группы бросались в сражение в том виде, как прибывали. Бороться рассыпным [260] строем против сплоченных фаланг превосходящего противника бесполезно. Хотя моторизованные боевые группы танковых дивизий предотвратили быстрый прорыв русских армий в тыл немецких войск и в Орел, ни на одном из участков наступление остановить не удалось.
Теперь генерал-полковник Модель быстро перебрасывал из прежней полосы наступления армии во время операции «Цитадель» на Орловскую дугу управления корпусов и пехотные дивизии, чтобы избежать там большей катастрофы. Тем временем русский прорыв западнее Волхова настолько глубоко распространился в тыл немецких обороняющихся войск, что под угрозой оказался Карачев, а вместе с ним и дорога Орел — Брянск.
Пехотные дивизии были вынуждены, оставив тяжелую технику, а также орудия, постоянно с боями отходить. В качестве примера приведем сообщение боевой группы северо-немецкой 110-й пехотной дивизии:
Только на рассвете у командования боевой группы появилась возможность получить ясное представление о местности, обстановке и предстоящих действиях боевой группы. Соответствующие приказы больше не выполнялись, так как артиллерия и низколетящие самолеты противника пресекали любое передвижение. Но атаки против боевой группы, правда, еще не было. Связь с дивизией отсутствовала.
В боевой группе считали, что противник хочет сэкономить на атаке, потому что она рано или поздно упадет ему в руки, как спелый фрукт. Ждали приказ об отходе.
Он пришел в 10.00. Боевой группе, несмотря на опасную обстановку, оставив прикрытие, удалось [261] оторваться от противника и занять новую отсечную позицию в тылу, которая была разведана охранением и разведывательными дозорами, высланными вперед сразу, как только был получен приказ об отходе.
На этой новой позиции тоже с самого начала представляла опасность простиравшаяся слева на юг лесистая местность, на которой совершенно определенно находились неустановленные силы противника. Вопреки ожиданиям, противник сразу не атаковал. Только обстреливал новые позиции из артиллерийских орудий и «сталинских органов». Появившиеся перед боевой группой и на флангах группы казаков дали понять, что ей противостоят кавалерийские соединения.
Обстановка была критической, когда с возвышенной лесистой местности, слева сзади по левому флангу, был открыт минометный огонь.
Связь с дивизией была прервана с 10.00. Планы, расположение дивизии и ее командного пункта были неизвестны. Радиосвязь не работала. Боевая группа, к которой присоединялись многочисленные отставшие от своих частей и вооруженные иногда только стрелковым оружием солдаты, приняла решение продолжить без приказа отход в южном направлении.
Командир боевой группы передал о своем решении по радио: дальнейший отход в южном направлении с надеждой выхода на позиции корпуса или дивизии. Ответа не было. Подтверждения тоже. (Как потом оказалось, радиограмма была принята корпусом.) Этот отход тоже удался. Наши ударные группы прочесали край возвышенности, поросшей лесом, и предотвратили оттуда фланкирующий огонь [262] противника. Многочисленные казачьи полки противника следовали за нами. Они то и дело появлялись из многочисленных складок местности. Временами противник давал по нам залп из «сталинских органов».
При этом командование боевой группы, которое само часто оказывалось под огнем «сталинских органов», отмечало, что их моральное действие в первые моменты было значительно большим, чем убойное. Потери были неожиданно низкими, и войска быстро к ним привыкли.
Боевая группа снова остановилась на цепи холмов, чтобы привести части в порядок и продолжить отход после успешной обороны.
Для многих немецких частей отход часто означал конец, так как русские танки были быстрее, чем гужевые колонны пехотных дивизий. Многие роты прикрытия, которые часто по несколько часов обороняли опорные пункты или деревни, в те дни перестали существовать.
Верховное главнокомандование Красной Армии тем временем направило дополнительные армии в район прорыва под Орлом, среди них была 11 -я гвардейская и 4-я танковая. С 18 июля они пытались расширить и углубить бреши, пробитые в немецкой обороне. Храбрость отдельных немецких частей была необычайной. Некоторые дивизии, боевые группы показывали удивительную стойкость, но оказать влияние на критический ход сражения не могли.
Танковые полки действовали только мелкими группами, часто без достаточной поддержки гренадеров, противотанковых средств и саперов. Санитары не спали по несколько суток, так как вал раненых [264] нарастал с каждым днем, а эвакуация означала гонки со смертью. Солдаты-связисты оставались в окопах со своими радиостанциями даже тогда, когда противник давно уже их прошел. Достойны восхищения и подвиги тыловых служб. Там служили солдаты, пережившие еще Первую мировую войну и которые теперь со стоическим спокойствием на своих грузовиках, тягачах или подводах эвакуировали имущество.
Отличились многие дивизионные боевые группы, среди них — судетская 46-я пехотная дивизия генерал-лейтенанта Хауффе, вюртембергская 78-я штурмовая дивизия генерал-лейтенанта Траута, гессенская 129-я пехотная дивизия генерал-лейтенанта Прауна, австрийская 2-я танковая дивизия генерал-майора Люббе, австрийская 9-я танковая дивизия генерал-лейтенанта Шеллера, померанская 12-я танковая дивизия генерал-майора фрайгерра фон Боденхаузена и собранный из добровольцев со всех концов рейха недавно сформированный конный полк «Центр» подполковника фрайгерра фон Бёзелагера.
Подвиги всех этих частей и соединений и бои остальных дивизий группы армий «Центр» становятся ясными из сообщения командира нижнебаварской 10-й мотопехотной дивизии генерал-лейтенанта Шмидта:
21 июля должны были захватить холмистую местность под Столбище и Карентяево. Но на рассвете советские войска крупными силами прорвались на правом фланге соседней слева 9-й танковой дивизии и их танки и пехота оказались прямо перед командным пунктом 20-го гренадерского полка. Находившемуся там как раз командиру дивизии удалось поднять по тревоге в Каратеево, где находился его командный пункт, танковый батальон 9-й танковой [265] дивизии. С его помощью прорыв противника был ликвидирован. На командном пункте 10-й мотопехотной дивизии внезапно появился танк противника, который удалось подбить огнем прямой наводкой из орудия 10-го артиллерийского моторизованного полка.
Намечавшаяся атака на высоты под Солбищем и Карентяевым из-за критической обстановки на левом фланге дивизии и из-за недостатка артиллерийских боеприпасов в тот день так и не состоялась. На занимаемых позициях дивизия перешла к обороне. Возникшую брешь между 10-й мотопехотной и 9-й танковой дивизиями взяли под охрану моторизованные дозоры обеих дивизий.