В результате на следующей модификации «Сейбра» установили четыре 20-миллиметровки. Главным недостатком русского истребителя противник считал отсутствие радара. Это была истинная правда, атакуя из-за облаков, экипажи МиГов никогда не знали, сколько самолетов врага их ждет, и как они построены. Тем не менее, МиГи с войной справлялись достаточно хорошо. Вопрос об их замене на улучшенную 17-ю модель не поднимался. Новый истребитель противнику не показали, дабы держать геополитического конкурента в неведении относительно возможностей советской науки и техники. Американцы ничего принципиально нового до конца войны тоже не получили.
Только Советский Союз не стал заменять материальную часть, которая справлялась со своими задачами, а американцы не смогли дать ВВС самолеты взамен тем, что надежд не оправдали. 64-й авиакорпус должен был бороться за неприкосновенность коммуникаций и объектов КНДР, а американцам вменялось завоевать господство в воздухе и оживить сухопутный фронт, чего не произошло.
Отставка Дугласа Макартура. О том, как МиГи делали свое дело, можно разобраться на примерах. Хорошо для этого подойдет бой 12 апреля 1951 г. События того дня интересны хотя бы тем, что американцы действовали, если так можно выразиться, со «свежей головой». Накануне Трумэн отставил от руководства войсками ООН их прежнего командира приснопамятного Дугласа Макартура, заменив его менее одиозной фигурой генерала да Риджуэя. И, очевидно, вовремя. За что Макартуру вообще доверили управление первым горячим фронтом «холодной войны», понятно не совсем.
В разгар экономического кризиса при президенте Гувере в американском обществе возникли проблемы с деньгами. Сэкономить решили па фронтовиках Первой мировой, сократив их пособия. Возмущенные ветераны собрались и пошли маршем на Вашингтон искать правду. Их было несколько тысяч. В столицу ветеранов не пустили, и они разбили фанерный городок в пригороде под названием Анакостия. Соседство голодных людей смущало администрацию. Было решено бросить против них войска. Однако генералы все больше отнекивались, не желая драться со своими бывшими соратниками. Дело поручили Макартуру. Он мог отказаться, в те годы он возглавлял генеральный штаб, функция которого в планировании государственной обороны, а отнюдь не в разгоне голодных. Но не отказался. 28 июля 1932 г. после побоища в Анакостии порядок был восстановлен, ветеранов избили, некоторых до смерти, и выдворили за столичные пределы. Макартур же сохранил свой пост.
«Я прорвался, но я вернусь». В 1942 г. сей герой США бросил блокированную японцами на Филиппинах американскую армию и удрал в Австралию. Акт дезертирства был замаскирован трескучей фразой: «Я прорвался, но я вернусь», ставшей широко известной мировой общественности. Пока Макартур возвращался, его армия в полном составе переместилась в японские концлагеря и ее треть не дожила до освобождения. Почему Рузвельт не отдал генерала под суд, истории неизвестно.
Вместо суда Макартур получил в распоряжение южный сектор Тихого океана, которым прокомандовал до 1945 г., без особых успехов, зато при постоянном выклянчивании у Вашингтона резервов из той части, что причиталась командиру соседнего сектора Честеру Нимицу. Этот последний предлагал план действий, приведший к разгрому Японии в 1945 г., тогда как Дуг предполагал бросить силы на захват Филиппин для выполнения данного при бегстве обещания. Если бы его послушались, война, очевидно, продолжилась бы на год-другой дольше.
Трумэн выделил Макартуру должность главы оккупационной администрации в Японии. Откуда генерал плавно перебрался на роль командира «миротворцев». Не вдаваясь в подробности, можно лишь констатировать, что события под его руководством зашли в тупик. В апреле 1951 г. Макартур начал «наступление престижа», дабы добраться хотя бы до разделительной параллели, которую в январе вновь перешагнули китайские «добровольцы». Прогрызание их позиций давалось с трудом. В свете чего генерал не выдержал, он потребовал от президента разрешить удары по Китаю, заблокировать его побережье и организовать вторжение чанкайшистов с Тайваня. Опасность вмешательства СССР он игнорировал, считая, что бояться русских не следует. Трумэн не был большим другом Советского Союза, но от наметок Макартура, ведущих прямиком к Третьей мировой, его, наверное, бросило в дрожь, и генерала наконец сместили «от греха».
Возвращаясь в 12 апреля 1951 г., следует учесть, что новый командующий, конечно, хотел доказать, что предшественник никуда не годился, и постарался вложить в свой первый удар максимум сил и смысла.
Силы ООН. Ничего нового придумано не было, вновь решили бомбить мосты на Ялу, дабы лишить обороняющихся северян и «добровольцев» снабжения. Операция была размашистая, на переправы бросили более сотни «крепостей» с соответствующим истребительным прикрытием. К мосту у Аньдуня двинулись сорок восемь B-29 и 80 истребителей. «Крепости» летели поэшелонно в три волны. Самолеты строились ромбами по 4, чтобы обеспечить круговой обстрел. Рядом в два слоя роились истребители, выше и ниже опекаемых, чтобы не допустить самых опасных для бомбардировщиков ударов сверху и под брюхо.
Действия и успехи МиГов. МиГи тоже действовали эшелонами: вместо одной массированной атаки последовало несколько поэтапных, расстрелявшие боезапас машины не уходили домой, а осуществляли психические атаки. Когда американцы все же добрались до моста, в небе находилось более 150 самолетов, устроивших воздушную карусель. Американцам не удавалось выяснить, какие МиГи еще опасны, а какие уже расстреляли боезапас, в результате усилия охраны распылялись. При этом одни МиГи увлекали эскорт подальше от строя бомбардировщиков, а другие били по ним. Мощное оборонительное вооружение «крепостям» не помогло. Пушки МиГов позволяли открывать огонь с дистанций, исключающих фатальные повреждения от пулеметного огня. Описать бой во всех перипетиях невозможно. Очевидцам запомнилась в совершенстве лишь одна деталь. Когда упорные янки все же добрались до моста и свалили свой груз, не причинив мосту, впрочем, вреда, в небе висело около сотни парашютов. К счастью, ни одного русского среди них не было. У красивого боя был красивый итог. Американцы потеряли 10 «сверхкрепостей» и 2 истребителя. Еще столько же бомбовозов получили русские снаряды и не смогли прицельно отбомбиться. В 64-м корпусе в тот день потерь не было.
Значение успехов русских. Бой 12 апреля разочаровал не только нового командующего войсками ООН, он разочаровал проектировщиков глобальной войны США с СССР. До того в Вашингтоне полагали, что разгром Советского Союза осуществим исключительно усилиями стратегических бомбардировщиков ВВС. При этом считалось, что потери машин могут составить 5-10 % от вылетевших. Цифры заведомо превосходили известные по опыту борьбы с Германией и Японией. Их увеличили с оглядкой на безграничные русские пространства, при преодолении которых на «крепостях» могли забарахлить моторы или поломаться приборы точной навигации. Да мало ли что еще может случиться в дальней дороге. Помимо того, потери считали, исходя из признания невозможности обеспечить эскорт на всем маршруте, часть экономических центров СССР находилась далеко за кромкой радиуса действия истребителей сопровождения. Но в 1951 г. выяснилось, что советская система ПВО в самых невыгодных условиях, при минимуме средств, без качественной системы оповещения, с руками, связанными приказом не преследовать врага за линию фронта, может обеспечить уровень безвозвратных потерь в 25 %, сорвать выполнение задачи для половины ударных машин, при этом связывая боем еще и мощный конвой, превосходящий атакующих по численности.
Тут следовало призадуматься. Атомных бомб у США в те годы было немного, конечно больше, чем у Советского Союза, но не настолько, чтобы обеспечить его полное уничтожение. Проект «Колесничий» подразумевал удар по 70-ти объектам с помощью 133 атомных зарядов. Проектировщики подчеркивали, что он может лишь ослабить СССР, но не исключить его ответные действия по вторжению в Европу. Теперь план 1948 г. вовсе повисал в воздухе. Если половина или более драгоценных зарядов, заменить которые было нечем, пропадали «почем зря», не устраняя опасность «красного шторма» в Европе и возможных ударов по городам США, то эскалационный вариант в отношении СССР становился неприемлемым. Статистика 1950–1951 гг. опрокидывала все расчеты. Шансы Америки снижались до такого уровня, где США обычно не рискуют затевать конфликты.