— Допустим, — сухо произнесла Алия.
— Предлагаю тебе руку и сердце! — выпалил я.
Алия рассмеялась.
«Я никого не любил так, как люблю ее», — решил я и почувствовал — обманываю сам себя: та женщина, с которой я сблизился на Кавказе, по-прежнему была в памяти.
Мы шли вдоль узкой улицы, едва освещенной слабыми лучами, проникающими из-за ставен.
— Завтра встретимся? — спросил я, стараясь заглушить обиду оттого, что Алия мне не ответила.
— Завтра нет, а послезавтра да, — ответила она. — Жди меня полвосьмого на том же месте у кинотеатра.
— А твой жених?
Алия, чуть помедлив, ответила:
— Он уехал.
— Куда?
— В Кушку — он служит там.
Слава богу, обрадовался я и стал уговаривать Алию поскорее расписаться со мной, чтобы никогда не разлучаться. Я обещал ей молочные реки и кисельные берега, предлагал уехать. Я был весь во власти мечты, но понимал, что все, о чем толкую, бред, фантазия. Но я верил в то, что говорил, и, показалось, заразил этим Алию.
И удивился, когда она вдруг сказала:
— Это невозможно.
— Возможно! — возразил я. — Если люди по-настоящему любят друг друга…
— А кто сказал, что я люблю тебя?
— Важны не слова — поступки! — выпалил я. — Ты же видишь, что я люблю тебя. И ты здесь, со мной.
Алия поправила волосы.
— Все не так просто, как тебе кажется. Я всегда хорошо жила — даже в самые трудные военные годы. Я, наверное, не смогла бы жить так, как ты сейчас живешь, как другие живут.
Я подумал, что до стипендии еще десять дней, а у нас на всех, не считая Жилина, килограмм вермишели, полбутылки хлопкового масла, а сахара нет. И денег нет. Ведь нельзя же называть деньгами несколько мятых трешниц, из которых половина уйдет на хлеб, а на остальные можно будет купить лишь три-четыре килограмма овощей.
Еще в больнице я понял, что Алия живет в достатке. Она нарядно одевалась, никогда не жаловалась, как другие сестры и нянечки, на трудности с питанием. И вот сейчас она подтвердила сама, что живет намного лучше других. Ее слова кольнули меня. И только. Недаром же говорится, что любовь слепа.
— Поздно уже, — вдруг сказала Алия. Щелкнув крышкой, посмотрела на маленькие часики, висевшие на цепочке в вырезе платья. — Ого!
— Я провожу тебя.
— Лучше — я.
— Как хочешь.
— Рассердился?
— Н-нет.
— Рассердился! — Алия взяла меня под руку.
Она жила в собственном доме родителей, недалеко от нашего общежития. Я много раз проходил мимо ее дома. В отличие от других домов его окружал не дувал, а решетчатая изгородь, обвитая виноградом. За ней виднелся дом — двухэтажный, с застекленной террасой, тоже обвитой виноградом. Каждый раз, проходя мимо, я думал: «Живут же люди!»
Алия сказала, что один раз видела меня, когда я проходил с ребятами.
— А, около больницы? — поинтересовался я.
— Тоже, — ответила Алия. — Ты стоял у газетной витрины и делал вид, что читаешь.
— А он? — Это выскочило неожиданно.
— Он на тебя и внимания не обратил, — сказала Алия. И добавила: — Не спрашивай больше про него. Хорошо?
Алия повела меня к общежитию в обход своего дома, по другой улице — такой же узкой, как большинство улиц Ашхабада. Влажноватая пыль проникла сквозь дырочки в штиблетах, я ощущал ступнями песчинки — они покалывали кожу. Небо казалось бархатным. Луна светила так, словно старалась побыстрее израсходовать свою энергию. Алия спросила, как у меня с учебой, и довольно кивнула, когда я ответил:
— Полный порядок!
И сразу же схватила меня за руку:
— Слышишь?
— Н-нет.
— Какой же ты, право, — с досадой произнесла Алия.
И тут я услышал шаги.
— Они, — сказала Алия.
— Кто?
Она не ответила.
Держась в тени дувала, к нам приближались четверо.
— Знаешь их? — спросил я.
— Самого высокого Ахмедом зовут — он кунак моего жениха.
«Что же делать? — забеспокоился я. — С четырьмя мне не справиться».
— Беги, — шепнула Алия. — Мне они ничего не сделают. У меня неприятности утром начнутся.
В голове родился план: задержу парней — Алия тем временем скроется. Если кто-нибудь подтвердит, что она была в другом месте, все обойдется.
Наскоро пересказав это ей, я приказал не допускающим возражения тоном:
— Жми!
— А ты?
— Жми, тебе говорят!
Парни были уже близко. Тело обмякло, к горлу подкатился ком, ноги ослабли — так всегда со мной бывало перед дракой. Я пересилил страх — смело шагнул к парням.