Таша одеревенела, — поняв, кто к ним присоединился, ещё прежде, чем Лайя заплела очередную косичку, позволив ей повернуть голову.
Улыбка Кэйрмиль была сладка, как отравленный мёд.
— Или, быть может, ты уже его нашла?
Таша лишь опустила глаза.
Надеясь, что её молчание расценят проявлением смущения.
— Привет, Кэй, — кивнула Лайя, вновь неумолимо отвернув Ташу от Кэйрмиль: наставница оборотней казалась девчонкой, заполучившей новую куклу. — А ты-то здесь что забыла?
— Тебя. Но у тебя, смотрю, образовалась более приятная компания.
— Скоро закончу. — Пальцы оборотня переплетали Ташины волосы ловко и ласково. — Ты не думай, девочка, что мне тебя не жаль. Со всем, что на тебя здесь свалилось. Ты ведь ещё совсем… человек. Но со временем привыкнешь, поверь. Все привыкли. — Лайя помолчала. — А когда всё закончится, мы сможем быть людьми в своё удовольствие.
Таша вздрогнула.
— Прости, — сказала Лайя, немедля ослабив очередную тугую косичку. — Больно?
— Ага, — буркнула Таша, не соврав.
Когда под словами «всё закончится» подразумевается, что рухнет любимый тобой мир, — это не может не ранить.
— Осторожнее, Лай. Так оставишь ребёнка без волос. — Кэйрмиль коротко засмеялась, и в переливах её смеха слышались оскаленные клыки. — Тальрин не видела?
— Сегодня нет, — равнодушно откликнулась Лайя: не замечая, как упоминание имени госпожи Ингран из уст Кэйрмиль заставило Ташу застыть напряжённой струной. — А что?
— Да дядя свою львицу ненаглядную потерял.
Лайя неодобрительно усмехнулась:
— Мне казалось, Картер своих любимиц держит на коротком поводке.
— Нет, этой он даёт больше свободы. И играется с ней дольше, чем с предыдущими. Всё жду, когда она наконец ему надоест.
Лайя молчала, и в молчании этом послышалось осуждение.
— Да брось, Лай. До смерти не зацелует.
— Просто не люблю, когда мужчина пользуется тем, что ты не смеешь ему отказать.
Таше не требовалось задавать лишних вопросов, чтобы понять, о чём идёт речь.
Ну да. Картер если не правая, то левая рука Зельды. И в таком случае ни одна женщина в этом замке действительно ни в чём не посмеет ему отказать — будь то поцелуй, душа или постель.
Бедная, бедная Тальрин.
— Только не говори, что дядя должен с ними церемониться, — фыркнула Кэйрмиль. — Да Тальрин бы спасибо сказать, что он…
Вдруг осеклась, точно в ответ на скрип тяжёлых двустворчатых дверей, в этот самый миг впустивших в библиотеку кого-то ещё; и когда Таша оглянулась на вход, чтобы посмотреть, кого они впустили — её взору предстал тот самый белобрысый эйрдаль, которого удостоили чести занимать место по правую руку от Зельды.
Пояснять, кто же написал записку, больше нужды не было.
При появлении эйрдаля колдуны отчего-то поспешили ретироваться, предварительно почтительно откланявшись. Как и Лайя, попробовавшая увлечь Ташу за собой; но та лишь взяла с ближайшей полки первую попавшуюся книгу — ей было немного не до того, чтобы углубляться в недра лабиринта книжных полок, — и, вернувшись на диванчик, демонстративно уткнулась в «Сангвимагию: истоки и развитие». Кэйрмиль, напротив, направилась прямиком к эйрдалю, занявшему кресло у самого камина, и до Таши донеслись отголоски их беседы о ничего не значивших событиях минувшего дня; и пусть бывшая герцогиня Броселианская увивалась вокруг белобрысого игривым котёнком, её собеседник отвечал односложно, меланхолично созерцая стену.
Когда Лайя вновь настойчиво подсказала Таше, что пора уходить, та лишь яростно взъерошила волосы, расплетя косички, и сделала вид, что всецело поглощена рассматриванием гравюр. Что ни говори, те действительно были интересными, — во всяком случае, для тех, кто мечтал посвятить свою жизнь вскрытию бренных тел почивших людей. В конце концов Лайя, помрачнев — видно, сообразила, что к чему, — удалилась, а там и Кэйрмиль, ненадолго задержавшаяся, отчаялась добиться со стороны эйрдаля какого-либо знака особого расположения. Однако даже когда за Кэйрмиль закрыли двери, даже когда лампы по всей библиотеке, в которой они остались вдвоём, погасли сами собой, эйрдаль просто продолжал сидеть, глядя на угли.
А Таша просто продолжала сидеть, уставившись на гравюры, почти неразличимые во тьме.
Что-то подсказывало ей, что проявлять инициативу лучше в других обстоятельствах и в другом месте.