Ладонь Зрящего хлестнула его по щеке.
Руки Зрящего опрокинули его на землю.
Пальцы Зрящего сомкнулись на его шее.
Лиар не сопротивлялся: лишь с неожиданным интересом смотрел на брата, душившего его с выражением сосредоточенной ненависти на лице.
— Дядя Арон! — Лив с громким воплем рванула к ним. — Что вы делаете?!
— Арон, это просто тело. — Иллюзионист, с которого спало магическое оцепенение, вмиг очутился за спиной амадэя. — Тело невинного мальчика.
Зрящий только плотнее сжал губы.
— Здесь два человека, которым нужна ваша помощь. — Ладонь Иллюзиониста легла на его плечо. — Арон, опомнитесь!
Когда амадэй всё же отдёрнул руки, лже-Алексас судорожно закашлялся.
Когда Зрящий сел на выжженной земле — на коленях, между Ташей и братом, спиной к нему — Лиар лежал на спине и хохотал звонким мальчишеским смехом.
— Браво, браво! Да ты ещё способен выходить из себя? — он сел, потирая шею. — А я уже начал думать, не чрезмерно ли умерился твой пыл.
В стороне Странник и Заклинатель хлопотали над Мечником, в беспамятстве лежавшим на земле. Кес яростно бил хвостом по растрескавшейся земле, Лив смотрела на Лиара с завороженным ужасом. Перехватив взгляд девочки, Палач подмигнул ей — весело, совершенно по-мальчишески. Когда та, вздрогнув, зажмурилась, посмеялся чему-то, прежде чем вновь посмотреть на брата.
Арон казался почти спокойным.
— Как ты посмел… как ты смел прикасаться к ней?
— О, даже не знаю, как от стыда ещё сквозь землю не провалился. — Воин сидел на земле, обхватив руками колени, и улыбался. — Завидно? Не играл бы в заботливого папочку, может, тоже бы досталось.
— А я думал, в тебе всё-таки осталось что-то… хорошее.
— Верно подмечено. Уже не помню, когда в последний раз спал с хорошенькой девушкой лишь в самом прямом смысле этого слова. А в душе что-то такое доброе просыпалось, невинное… даже страшно порой становилось. — Лиар вздохнул. — Такой ситуацией, да не воспользоваться…
— Я не заметил, чтобы ты ею не воспользовался.
— Спроси у Таши по пробуждении. Когда девушка целует тебя исключительно по собственному желанию — это, знаешь ли, куда интереснее.
На этих словах Иллюзионист на всякий случай отступил на шаг.
Когда глаза человека из зелёных становятся почти чёрными, это явно не очень хороший признак. Особенно если этот человек — не совсем человек.
— Я не верю тебе, — наконец вымолвил Арон.
— Что кому ни скажи, всё ложь, — усмехнулся Лиар. — Прав достопочтенный господин Оррак: немногие способны встать лицом к жестокой истине.
— Ты очаровал её.
— Братишка, ты прекрасно знаешь, что та магия осталась в крови моего настоящего тела. И когда три заветных слова произносятся исключительно по магической подсказке, это значительно ухудшает качество любви. Предпочитаю лучшее.
Арон стоял на коленях. Кулаки стиснуты, губы сжаты, скулы напряжены. Иллюзионист видел, каких усилий ему стоит не оборачиваться.
Наверное, Зрящий знал: если обернётся — не сможет сдержаться.
— Мне пора, — заключил Воин. — Приятно скоротали последние дни, правда? Болтали, почти как в старые добрые времена… но следующие пару месяцев, думаю, без братского общения я переживу.
Амадэй взглянул на Мастеров.
— Благодарю, господа. Без вас братишке пришлось бы туго.
Амадэй взглянул на Кеса.
— Спасибо за посильный вклад. Без тебя доставить моё средство связи в горы было бы довольно хлопотно.
Амадэй взглянул на Лив.
— Спасибо за тело. Постараюсь не злоупотреблять им в дальнейшем.
Амадэй взглянул на Арона.
— Спасибо. Когда ты мне понадобишься, ты об этом узнаешь.
Взглянул на Ташу, помолчал — и когда он откинулся спиной на мёрзлую землю, лицо его смягчилось, обретя ту детскую растерянность, которая никак не могла принадлежать амадэю.
— Владелец тела вернулся, — подтвердил очевидное Странник.