За шум исковерканных ветром берез,
Замученных нардами елей,
За редкое солнце, за крепкий мороз,
За арии диких метелей.
За первые капли дождя на крыльцо
В тумане весеннего пара,
За ветер колючий, покрывший лицо
Коричневой маской загара.
За стоны приливом изломанных льдин,
За дни без ночей и рассвета,
За первые почки у нежных осин,
За ласку короткого лета.
За то, что среди оскорбленных святынь,
Не ведая горькой утраты,
Святыню далеких, безлюдных пустынь
Доселе одна сберегла ты.
Я ей поклонился под кровлей твоей,
Курная изба стариков косарей.
Наше поколение
Мы в семнадцать — учились любить,
В двадцать лет — умирать научились,
Знать, что если позволено жить, —
То еще ничего не случилось.
В двадцать пять — научились менять
Жизнь на воблу, дрова и картофель;
Было некогда нам замечать
Нежной краской зардевшийся профиль.
Жили мы — как в теплушке тряслись,
Дни — мильярды кидали без счету,
Ну, а в тридцать — за книгу взялись,
Неумелой рукой за работу.
Вместе с юношей мы в тридцать пять
Жизнь сколачивать вдруг начинаем,
Разрушаем и строим опять,
А как строить — и дальше не знаем.
Что ж осталось узнать к сорока? —
Мы так много страниц пропускали.
Разве только, что жизнь коротка. —
Так ведь это и в двадцать мы знали.
«Я хочу к тебе вернуться прежним…»
Я хочу к тебе вернуться прежним,
Прежним быть, как много лет назад.
Не гляди, что время неизбежно
Заостряет мой спокойный взгляд.
Стал смелее, тише и суровей,
Стал суровей, может быть, добрей.
Слишком много потеряло крови
Мое сердце в этой смуте дней.
Но зато по-новому быть нежным,
Нежным быть могу — но не с тобой,
Я с тобой хочу остаться прежним
Мальчиком с большою головой.
Кемь
Кемь, карельский чулан, снеговая нора,
Нет в тебе ничего для поэта,
Ничего, что б под властью волшебной пера
Заблистало б в оправе сонета.
Ничего! Темнота, непробудная лень,
Грязь и снег, исполком и казенка,
Словно вылез на берег лохматый тюлень
И по-русски ругается звонко.
Моя бедная Кемь! Я особый поэт,
Не такой, как другие поэты.
Из тебя я увидел покинутый свет
И тебя не забуду за это.
Я из этой норы, как сквозь щели дверей,
Подсмотрел на свободу чужую…
Показалось мне — солнце глядит посветлей
И теплее на землю родную.
Я почувствовал воздуха запах и вкус,
Обнял жизнь свою грубо и сильно;
Я приехал к тебе — неврастеник и трус,
А уеду — стальной и двужильный.
Я не спорю — пусть холод и вечная темь,
Город — дрянь, ни на что не похожий,
Но запомнить придется мне пьяную Кемь,
Она в жизнь мою стала прихожей.
Пересылка
От свистка до свистка, от шести до восьми,
От решетки к железной решетке
Ходят, мечутся бывшие раньше людьми,
А сегодня — табун в загородке.
Ноги, ноги и ноги стучат на полу,
А в глазах — промелькнувшие дали.
И слова — как зола, но не трогай золу,
Под золой — красный уголь печали.