Вдруг она по-доброму усмехнулась и подняла глаза на тритона.
- Знаешь, я очень редко играю эту мелодию, потому что она наводит на грустные мысли, - заговорила она. – Но мне хочется, чтобы ты ее услышал. Ты ведь не дашь моей тоске взять верх?
- Нет, - просто ответил Дайлан. Эрика улыбнулась и подняла свои руки, задержав их над клавишами.
- Твоя мама пела вам замечательную песню. Я даже не слышала голоса моей, но знаю, какую песню она пела, когда я только должна была появиться на свет.
Пальцы ее коснулись клавиш, и инструмент не заиграл, а довольно замурлыкал, как добрый довольный кот. Эрика заиграла медленную, убаюкивающую и очень нежную песню, которая, несомненно, была колыбельной. Сердце Дайлана отчего-то забилось чуть быстрее. Эрика, играющая на инструменте, была зрелищем поистине необыкновенным, держалась очень уверенно, но вместе с тем непринужденно.
Солнце давно уступило луне свое место.
Рядом на небе им: там слишком тесно.
Много столетий ведут они свой караул.
Полночь, не слышно ни звука, весь город уснул.
К такому Дайлан не был готов. Голос Эрики проникал в сознание, ласкал истерзанную тоской по морю душу. Может, ее голос и не был так мелодичен, как голоса русалок-сирен, но он завораживал его сильнее.
Что ты дрожишь, моя милая, милая крошка?
Глянь, как луна подмигнула тебе! Глянь в окошко!
Ты темноты не страшись, ничего ты не бойся.
Мама с тобой. Закрывай глаза и успокойся.
Не сложно догадаться, почему эта песня заставляла грустить Эрику. Дайлан никогда не видел ее мать, мог только примерно представить, какой она была, из немногочисленных рассказов. Но сейчас ему казалось, что они вдвоем в этот момент как никогда близки с ней, будто она стояла прямо за спинами и улыбалась так же нежно, как и ее дочь.
Тени уйдут, их прогонит луна, точно знаю.
И погляди! Ведь и вправду они исчезают.
Я не позволю тебя обижать, ангел мой.
Спи, успокойся, родная. Я рядом с тобой.
Эрика остановилась, хотя колыбельная не закончилась. Он заметил, что пальцы ее слегка подрагивали от вороха чувств, что роились в ее душе. Дайлан не спеша поднял свою руку и накрыл ей одну из ее ладошек. Эрика, словно выйдя из оцепенения, повернула к нему голову. Глаза ее были чуть влажными, но тем не менее она улыбалась.
- Я обещаю, что когда-нибудь сыграю ее до конца, - сказала Эрика и заглянула Дайлану прямо в глаза.
В это же мгновение атмосфера в комнате изменилась: благоговейная тишина сменилась на волнительную, почти пугающую. Только что Эрика пела для него песню, сокровенней которой для нее не была. Ей хватило храбрости. Хватит ли ему смелости сказать ей все, что было на душе? Дайлан глядел в зеленые глаза с золотистыми крапинками и понимал: более подходящего момента для признания не существовало.
- Эрика.
- Да?
- Знаю, что прошло очень мало времени. Но все равно я... Ты для меня...
Вдруг в коридоре послышались гулкие приближающиеся шаги. Дайлан поспешно отпустил руку Эрики, и они вскочили со своих мест, словно по команде. В ту же секунду на пороге появился хозяин дома, мистер Тайлер.
- Эрика, дитя мое, ты не помнишь?.. – начал он, но тут заметил, что в комнате была не только дочь. мистер Тайлер чуть нахмурился, с ног до головы осмотрел сначала Дайлана, а потом Эрику, и вопросительно приподнял бровь.
- Ох, папа! Представляешь, Дайлан умеет играть на пианино. У него замечательно получается. Я не могла наслушаться.
- Интересно, - протянул в своей привычной манере мистер Тайлер и замолчал. В комнате повисло напряженное молчание. Дайлан кашлянул.
- Что ж, мне пора идти. Спасибо за такой радушный прием, как и всегда, - повернулся он к Эрике. – Отличный был вечер.
- Несомненно, - отозвалась она и протянула ему руку для поцелуя. Коснувшись губами ее кожи, Дайлан подошел к мистеру Тайлеру и крепко пожал его руку.
- Может, в следующий раз нам удастся побеседовать? – вежливо улыбнулся он.
- Может быть, - кивнул головой Тайлер и отступил в сторону, освобождая проход.
Выйдя из комнаты, Дайлан обернулся и поймал взгляд сначала Эрики. Прелестные зеленые глаза первой были переполнены нежностью. Дайлан заволновался: неужели она поняла, что он хотел сказать? Но, натолкнувшись на зеленые глаза мистера Тайлера, тут же растерял свое смущение и напрягся: отец Эрики смотрел на него недобро, с подозрением. Не разгадав причин для столь неприятного взгляда, Дайлан ушел.