Прошло много (или немного?) времени, прежде чем дверь в комнату отворилась, и к тут же подскочившему с пола Дайлану, выглянула Абелла. Лицо ее было бледно, но спокойно, что не могло не придать уверенности истощенному неизвестностью принцу.
- Войди, пожалуйста.
Дважны повторять было не нужно: Дайлан уже через мгновение оказался в комнате. В первую же секунду он понял, что в ней произошли разительные перемены - даже будто бы стало легче дышать. Он посмотрел на постель девушки и ахнул. Эрика выглядела… обычно. Она больше не была умирающим телом; теперь она действительно просто спала, словно отдыхала после долгого дня. Лицо ее было здоровым и совершенно безмятежным. Не веря собственным глазам, Дайлан медленно подошел к ней, медленно опустился на колени и, взяв одну руку, поцеловал пальцы.
- Мама, ты сотворила настоящее чудо, - прошептал он, отведя с лица Эрики прядь белокурых волос.
- Еще не до конца, - сказала Абелла, чем заставила Дайлана оторваться от рассматривания черт любимого лица и посмотреть на нее с легким непониманием. Она стояла у изголовья кровати, смотрела на пару сверху вниз и выглядела очень решительно. Даже почти воинственно. Что-то в этом насторлжило Дайлана. – Ты поклялся, что сделаешь все, что угодно ради ее спасения. Клятвы нужно выполнять.
- Конечно. Я сделаю все, что нужно, только скажи.
- Ты отправишься в Атлантиду вместе со всеми нами. И больше не будешь подниматься на поверхность.
На какой-то миг показалось, что в голове Дайлана произошел какой-то сбой, и эти слова он придумал сам. Разве могли они действительно вырваться из рта матери? Но эта глупая мысль быстро ушла, стоило только Абелле сжать рукой изголовье кровати. Словно оглушенная веслом рыба, Дайлан был прибит к земле словами мамы.
- Ты, верно, шутишь?
- Ты думаешь, что я шучу?
- Как ты, зная, что я чувствую, можешь просить меня об этом?
- Это не просьба, мой сын, а условие. Всем сердцем я люблю тебя и всегда готова быть на твоей стороне. Но тебе пора уже понять - с человеческой девушкой ты не сможешь быть полностью счастлив. Поэтому я спасу ее, если завтра мы уплывем. Это мое слово.
Дайлан чувствовал себя так, словно только что его приговорили к смерте королевским указом. Он медленно перевел взгляд на Эрику. Беды и радости на их пути сменяли друг друга так быстро: вот она ответила на его чувства, а затем смертельно заболела; вот ее излечили, вернув к жизни и его самого, но тут же заставляли навсегда оставить ее. Никогда больше не смотреть на это лицо? Не высматривать золотистые крапинки в этих блестящих глазамх? Не прикасаться к волосам и не слышать смеха? Не ощущать поцелуи этих губ? Неужели так судьба распорядилась в их чувствами, и ему предстояло покинуть Эрику?
Это же то же самое, что и вывернуть наизнанку его душу, чтобы она превратилась в морскую пену.
- Это твое последнее слово, моя королева? – спросил Дайлан тихим и жестким голосом, не поднимая глаз на мать.
- Именно.
Дайлан зажмурился до появления белых пятен перед глазами. Его замутило от осознания происходящего, но он взял себя в руки. Во всяком случае пока что. Эрика должна была жить, чего бы это ему не стоило. Он ведь и вправду был готов на все ради нее.
- Я говорил тебе, что никогда не оставлю тебя, - прошептал он, не заботясь о том, слышит ли его Абелла или нет. – Я верил в свои слова, а ты верила мне. Но если я сдержу свое обещание, ты умрешь. Ни за что на свете я не смогу жить, зная, что мог спасти тебя, но поддался своим слабостям. Надеюсь, что когда-нибудь ты сможешь простить меня. Я люблю тебя, Эрика, когда-нибудь, может быть не в этом мире, мы с тобой снова встретимся.
Дайлан на миг прикоснулся губами к ее теплым губам, чтобы в последний раз ощутить их мягкость. Когда он отпрянул, Эрика легонько улыбнулась во сне, и ее ресницы трогательно задрожали от чего-то хорошего, что видела только она. С искаженным от боли лицом, Дайлан поднялся и, не оборачиваясь на Эрику, пошел к двери. На пороге он остановился и бросил через плечо: