Дайлан закатил глаза и снова отвернулся к окну, продолжая наблюдать на радостными сетрами.
- Я не принимаю никого сегодня, - сказал он через плечо. – Пусть обратятся к кому-нибудь из принцев.
Стражник отвернулся, передал слова незванному гостю за дверь, но потом снова заглянул.
- Она говорит, что это совсершенно невозможно, мой принц, и принять ее должны именно вы.
- Вот как? – с ноткой раздражения переспросил Дайлан и, нахмурившись, все же повернулся к стражнику. – Ну, что же, впусти ее.
Стражник поклонился и тут же исчез, чтобы отворить дверь шире. Мир словно замедлился, когда на порог комнаты Дайлана вплыла русалка. У него перехватило дыхание, словно кто-то ударил его кулаком в грудь.
- Не может быть, - одними лишь губами проговорил он, вперив взгляд в фигуру перед собой. Он побледнел, словно увидел перед собой самого дьявола. - Нет.
- Здравствуй, Дайлан, - тихо произнесла Эрика, когда дверь за ней закрылась.
Он не мог поверить своим глазам: в его комнате, прямо перд ним была Эрика. Или не Эрика? Лицо было как у нее: зеленые глаза блестели золотистыми крапинками, которые он видел даже в другом конце комнаты; нежные губы улыбались ему; длинные шелковистые белокурые волосы колыхались в воде. Она была почти обнажена - вместо платья на ней была привычная одежда русалок. От бедер вмето ног был русалочий хвост из чешует ее любимого нежно-голубого цвета. Вместо человеческой Эрики перед взором Дайлана предстала ее версия подводной жительницы. Прекрасная, но совершенно нереальная версия.
Дайлан зажмурился и затряс головой, но, когда поднял веки, видение не пропало. Оно все еще улыбалось и начало медленно приближаться, аккуратно и неловко двигая хвостом. Страх кольнул сердце Дайлана, и он отплыл назад от видения, но вдруг уперся спиной в стену. В то же мгновение прекрасный образ замер перед ним ближе, чем на расстоянии вытянутой руки. Дайлан застонал
- Я сошел с ума? – тихо спросил он. - Сошел с ума, правда? Ты не можешь быть здесь.
Месяц вдали от Эрики стал для него пыткой. После того, как королева выдвинула ему свое условие спасения возлюбленной, внутри что-то оборвалось, что-то очень важное, без чего жизнь превращалась в существование. Дайлан мало ей и плохо спал, потому что в мечтах он был с Эрикой, был счастлив, но потом просыпался, и реальность обрушивалась на него. Вероятно, это совсем растерзало его душу, и он лишился рассудка. Он так много думал об Эрике, что воспаленное сознание перенесло в мир его мечту.
- Если это так, мне плевать, ведь ты рядом...
- Дайлан, - повторило видение Эрики и качнуло головой. – Ты не сошел с ума. Я настоящая.
Эрика подняла руки и обхватила маленькими ладошками его лицо. Они были такими настоящими, что Дайлан даже подивился силе своего больного воображения. Он улыбнулся.
- Все, как ты скажешь, - словно зачарованный, он смотрел в в ее глаза, позволяя себя раствориться в фантазии. Он даже подумал, что сходить с ума - это так просто и в какой-то степени приятно.
- Глупый, - нежно улыбнулась Эрика. – Пойми же, я не мираж. Я здесь. Это дар королевы Абеллы.
Щелчок. Дайлан словно вернулся с небес на землю. Имя матери, прозвучавшее из уст Эрики, подействовало отрезвляюще: в своих мыслях он никогда не называл ее по имени, значит, и придуманное видение не стало бы. Дайлан чуть нахмурился, вглядываясь в лицо перед ним. Эрика терпеливо ждала, пока в его глазах постепенно появлялось понимание.
- Эрика?
- Это я.
- Эрика.
- Да, - рассмеялась она, - это я, я!
- Эрика!
Дайлан протянул руки и, судорожно выпустив воздух из легких, притянул ее к себе. С отчаянным рвением он сжал ее в своих руках так сильно, что у Эрики перехватило дыхание. Дайлан уткнулся лицом в ее волосы и почувствовал, как она обхватила его за спину руками. Настоящая Эрика обнимала его спустя столько времени. Отстранившись, Дайланн приподнял за подбородок ее лицо и впился поцелуем в губы. Если бы он мог, он бы разрыдался. Все казалось наваждением, но прекрасная девушка в его руках с рвением отвечала на его ласку, словно тоже хотела удостовериться в том, что Дайлан был настоящим. Он целовал ее снова и снова, и поцелуи эти не были такими нежными и робкими, как на суше. Это было слияние боли и страсти, страха и любви: они словно выплескивали всю ту тоску, что снедала их в разлуке, словно пытались показать не словами, а горячим движением тел - они снова рядом друг с другом.