Тут барин друга своего узнал,
На кресло рядом стоящее мигом он пал.
А второй, приглядевшись,
Свалился на комод,
Широко разинув рот.
– Ба, не смотри на меня, не надо, -
Отвернулся тут человек.
– Не смотри на меня, Вадя,
В моих глазах прочтешь лишь море бед;
Это не тот, кого ты знал,
Сам себя я потерял.
Боже, я же сошел с ума,
Я же получал письмо, что нет тебя,-
Сударь сглотнул в ответ:
– Т…т…т… То есть как нет? -
Барин смотрел на старого друга,
Недоумевал он тут покуда.
А тот все по комнате ходил, причитал и говорил:
– Мой век мал, – все ныл
И из бутылки водку пил.
****
– Антон Петрович, – барин начал, -
Сядьте же Вы, наконец, -
Антон Петрович не видывал такого раньше.
– Да вы призрак, смотрю, наглец, -
Подойдя якобы к покойному он,-
Батюшки, неужто ль сон!
Подойдя, тот чуть отодвинулся,
То ли и впрямь его друг дурачком прикинулся.
Нечаянно задев его рукой:
– Вадим, бог ты мой!
Дай же я тебя потрогаю.
Сколько лет, сколько зим! -
Барина аж чуть передернуло, -
Не верю глазам, о, Вадим!
– Здравствуй, Антон,-
Вполголоса ответил он.
Барин только в себя приходил,
Второй робко-робко говорил:
– Вадя, да как же, ты мой друг,
Как же так, как же вдруг!
Я же получал письмо,
Что отныне нет уж тебя…
Не понимаю ничего,
А тут поездка твоя.
*****
– Без соображений, – минорной ноткой,
Сводил с ума барина запах водки.
– Дружище, ох, как больно мне,
Спился я в своей тоске.
– О, друг, боже, что с тобой стало-то? -
Наконец барин пришел в себя.
Старые друзья тут обнялись,
Поцелуи следом повлеклись.
Антон Петрович слезы залил,
Из своих морщинистых глаз
И с болью большою заныл
После таких фраз.
– Друг, я тебя искал десять лет,
А ты, оказывается здесь, -
А в комнате почти света нет,
Ночной свет теперь весь.
– Чего ж, Вадим, в потемках сидим?
Друг друга почти не видим,
Дай-ка хоть свечку возьму,
Да на тебя погляжу, -
И скрылся во тьму.
******
Вернувшись с зажженной свечкой,
Того все так же штормит.
– Друг, мне стало б легче,-
Барин тихо говорит,
– Зачем же ты уехал тогда?
И почему на похоронах моих,
Не было ведь, друг, тебя?
Хочу пойти на компромисс.
Расскажи, что же все-таки случилось?
Горе какое приключилось?
И помощи у меня не попросил, -
С большой горечью барин проныл.
Тот к груди барину пал,
Рыдать, было дело, начал:
– Прости же ты меня, мой друг,
Случилось несчастье тут:
Десять лет уж минуло,
Лето ясное в небытие кануло;
Сколько зим я видел из этого окна,
Сколько раз ходил я до ларька,
А мне нужно было уединение,
Затем письмо о твоем умиротворении.
Другой человек
– Стал я забывать себя другим,
Печаль поразила меня.
Подрываясь от моральных мин,
Судьба оказалась горька.
Ведь шутником и веселым был,
А теперь, кем я стал?
С тонкой горечью ныл,
Себя долгое время искал.
Но в итоге веселья у меня нет,
Лишь одна жестокая тоска
И темный-претемный свет
Открывал злые ворота.
Где же тот я? Где же он?
Затерялся где-то что ли.
То и вижу печальный сон,
От черных бед и горя
Не узнают меня те, кто знал,
Своим другом называл.
Как долго мы страдали,
Умирая от печали;
Не знаю, вернусь ли я,
Когда будет все хорошо.
Кажется, уже мечта,
Слеза, слеза… И больше ничего.
*
– Друг, Антон, да неужели,
Если б был перед твоим горем…
Помню, в далеком апреле
Я увидел тебя на берегу моря.
Тогда это был последний раз.
Десять лет. И сейчас.
– Друг, я бы приехал, конечно,
Но стало бы мне, разве, легче?
Одно грело, с тобой тогда был,
А тут письмо злосчастное, каков тут пыл…
– Покажи, покажи же письмо!
– Нет его уж давным-давно,
Мне такая память не нужна.
– А почему не было тогда тебя?
Антон, ведь умер друг! -
Барин очнулся снова вдруг.
– Вадя, ну как ты не понимаешь,
Тебя увидеть мертвым… Ты не знаешь…
– Ладно, Антон, это мы опустим,
Чего мы все о грустном и о грустном, -
А тот, слушая его, мрачным был все равно.
Любить
– Я полюбил ее зимою, в снегопад.
Чувства, гормоны… Все было.
Но был я о том не рад,
Что она была не красива.
Что ж, любовь зла, я ее любил,
Да и богатой все же была;
Но есть одно «но», чем себя и погубил,
Замужем была она.
Посылал ей письма, нет ответа
И в апреле тогда узнал: