Про мадам, мисье и отца.
Поначалу, Антон не слушал,
А потом оба по душам,
Тоску эту разрушив.
Дождик по унылой суше.
Выпивали вместе, смеялись,
Над умными людьми издеваясь;
А Вадим делал вид, что спал,
Антона он, в свою очередь, изучал:
« Да, брат, изменила тебя жизнь,
Походку одну оставила лишь.
Мысли, лицо, разговор
Утащил куда-то тайный вор.
Ну ничего! Жизнь новая поменяет», -
И под смех Вадим засыпает.
Сон Вадима
Над лазурным берегом, облака
Вдаль куда-то плывут
И не знают сами куда,
Какой ожидает их суд.
И я вместе с ними лечу,
И тихо-тихо шепчу:
– Ветры мои, ветры,
Покажите мне мечты.
Ветры мои, ветры,
Желанные тайны освети.
Мягким снегом, пушистой травой,
Солнцем теплым. Мир голубой
И лестница из металла,
Показывает дорогу вниз.
Мне казалось, этого мало,
Не таков мой каприз.
Ну а путь засасывает, тащит,
А всем недавно было слаще.
Воздух так мне говорит,
А облака уже наверху.
И земли берег пухом свит,
И не найти здесь мечту.
Разговор кучера
– Барин, барин, какой тут разговор,
Я ведь сам мещанский сын;
Выживать да искать укор,
Отрываясь от душевных мин.
Кусок хлеба и воды,
Что бедняку надо?
Здесь вам не торты, и не вины
И не богатые маскарады.
Лишь бы ночлег, да приют,
Есть какая-то работа;
Если повезет, то суп,
Вот и вся моя забота.
К чему мне роскоши и бриллианты,
Когда путь другому дан?!
Не измерять сокровища в каратах,
Не умею распоряжаться сам.
Вот везу двух баринов я
И чего мне только надо?
Такова моя судьба
И этому душонка рада.
Главное, чтоб совсем не обнищать,
И крохи хлеба со стола не собирать.
*
– На рассвете, Антон, будем на месте, -
Ямщик уже говорил по имени.
– Что, Павел? Честно? -
И сам не отставал сильно-таки.
Что сказать, хорошие друзья,
Будто, объединили их года.
Вадим уже привыкал,
Что друг его от жизни отстал;
Сам уж давно сомневался,
Что друг его прежним остался.
И что вообще именно он
Перегаром разит, грубый тон.
Ведь десять лет не его он искал,
Хотя срок жизни совсем не мал;
И зачем, и к чему вообще?
Навязчиво лезло, было на уме.
Антон на друга внимания не обращал,
Будто, тот ехал с ним по соседству:
– Да, Павел, таких как ты не встречал,
Таких понимающих с детства, -
Догадаться не труден был,
Кто кому тут говорил.
**
Всю дорогу Вадим рассуждал:
«Какого лешего тогда я искал?
Ведь это не тот Антон»,
Думал одно и то же он.
Так и сумерки настали,
Те двое в пьяном угаре кричали,
А что вокруг – не замечали.
Как на них смотрят тысячи глаз,
Их реакций на жестоких фраз.
Но Вадиму не хотелось ругать,
Но поговорить хотел,
Зачем так грубо излагать,
Кто слабей, а кто тут смел.
И Вадим решил ворваться,
Ехидно влез он в разговор,
Возможно, где-то посмеяться,
Поставить свой он приговор.
Сам он спорить не умел,
Не сдержался, захотел:
– Павел, вот чем отличается
Молоко козье и коровье? Отмерь.
Одним же словом называется,
Уж ты-то мне поверь.
– А мне хоть собачье, плевать, -
Кучер хотел продолжать,
Как Вадим кинул туз:
– Знаете ли, есть понятие «вкус», -
Но у Антона оказался джокер, вот оно:
– Но ведь есть молоко, есть молоко.
От противного разговора сего,
У барина шею свело.
Но все-таки дальше продолжал:
– Я бы вам господа, одно бы сказал,
Качество молока и есть знание;
У кого-то нет понимания,
Как можно кошачье пить.
Другой предпочтет без молока вообще жить.
– А вот, Вадим, ты посмотри,
Стоят за молоком в очередь они.
Как узнает тогда народ,
Какой у молока там род? -
Вадима успокаивало одно,
Что в новом обществе забудет это все.
Но боялся, исправится ли он,
Друг дорогой Антон.
К центру
Рассвет кинул взор на город,
Открывая закрытые окна в домах;
У тьмы появился голод,
У тьмы появился страх.
Свет прогоняет тьму эту
И от нее уж не осталось и следа.
Богатый город, где есть все,
И то и се. И то и се.
И рынки, и бани,
И множество названий.
Ямщик спящий барина вез,
Оставляя следы от полоски колес.
И тишина бродила поутру,
Повозка едет ко двору,
Где богатый дом стоит.
Десять лет в нем никто не живет,
Фонарь старый лежит,
Лежит себе, никто не унесет.
Заросший сад окружал весь дом,
В центре находился он.