Арбалетный болт появился из ниоткуда. Он даже не заметил ничего до того, как он попал в группу больших мышц на передней части его левого бедра. Боль пронзила его, и брызнула кровь, когда стрела прошла насквозь и вышла с другой стороны. Он упал с криком боли, и даже когда он падал, еще три болта ворвались в их компанию.
Один из стрелков Траската беззвучно рухнул, его тело бесшумно перевалилось с крутого края тропы и рухнуло в темные глубины внизу. Другой пошатнулся, споткнулся и упал на одно колено, злобно ругаясь, когда стрела врезалась в его правый плечевой сустав, окрасив его парку внезапным потоком алого.
И сердце Жасина Канира, казалось, остановилось, когда он услышал звук, похожий на шум мяча в перчатке бейсболиста, и увидел, как упала Саманта Горджа.
Фирман выругался, когда упал человек, который должен был быть еретическим архиепископом Каниром. Расстояние было меньше ста пятидесяти ярдов, и стрела должна была попасть прямо в живот Канира. Но каким бы огненным ни был дух, он не мог просто игнорировать голод и холод, и его конвульсивная дрожь отбросила выстрел. Что еще хуже, его собственную стрелу сопровождали всего три других, а это означало, что, пока они ждали, холод забрал по крайней мере одного из остальных. Он задавался вопросом, кого они потеряли, но вопрос был далеким, неважным под лавой его ярости и разочарования от того, что он промахнулся с такого близкого расстояния.
Это все еще может сделать свою работу. Если бы ему удалось перерезать артерию, ублюдок-отступник истек бы кровью за считанные минуты. Даже если он этого не сделал, Лэнгхорн знал, что они, скорее всего, потеряют его здесь, посреди льда и снега, на узкой, скользкой тропе, просто пытаясь вернуть его обратно… особенно с проклятой Шан-вей целительницей, которая уже упала. Но если это действительно был Канир, сейчас было не время довольствоваться «могуществом». Если и был один человек во всем Гласьер-Харт, которого нужно было убить еще больше, чем Валиса Макхома, то это должен был быть Жасин Канир, сердце и душа ереси.
Он развернул рукоятку сбоку своего арбалета и начал натягивать стальной лук. Это было нелегко в положении лежа, даже с механическим преимуществом встроенной рукоятки, и он снова тихо выругался, когда щелкающий звук взводимой собачки насмехался над ним. Он хорошо спрятался, но шедшие по тропе еретики были выжившими выпускниками суровой школы. Они сами упали ничком, их головы были подняты, винтовки наготове, а глаза обшаривали склон над ними. Если один из них…
Злобно треснула винтовка, и Фирман услышал слева от себя пронзительный, воющий крик. Он не знал, как Даранд привлек внимание еретика, и стиснул зубы, пытаясь игнорировать мучительные звуки своего кузена, которые медленно, медленно затихали. Он повернул рукоятку сильнее, быстрее, пряча голову под простыней, и яростно выругался, когда треснула еще одна винтовка.
Ответного крика не последовало, но стрелок не выстрелил бы, если бы не думал, что у него есть цель. Возможно, он ошибался, но у еретиков не было привычки тратить порох и стрелять по целям, в которых они не были уверены. И…
Треснул и отозвался эхом третий выстрел, и на этот раз раздался крик — сдавленный, оборванный короткий крик, который сказал ему, что он только что потерял еще одного родственника.
Канир перевернулся на живот, стиснув зубы от боли, и потащился по снегу к Саманте. На капюшоне ее парки была кровь, и его душа замерла при мысли о встрече с Гартом. Затем он яростно тряхнул головой, прогоняя эту мысль, и заставил себя ползти быстрее.
— Лежите спокойно, ваше преосвященство! — крикнул Сейлис Траскат. — Мартин, наложи жгут на бедро архиепископа, а затем уведи его отсюда к чертовой матери!
— Да, Сейлис! — ответил другой голос, и краем глаза Канир увидел, как один из людей Траската ползет к нему.
Архиепископ проигнорировал его, точно так же, как он проигнорировал повторный приказ Траската лежать спокойно. У него были другие мысли на уме, и он с трудом пробирался к Саманте, шевеля губами в молитве.
Тетива арбалета Фирмана щелкнула по роликовой гайке, и он выдернул рукоятку из зубчатого колеса и снова повернул ее плашмя. Он нащупал в своем колчане еще одну стрелу, прикрепил ее к тетиве, и в этот момент услышал еще два ружейных выстрела. Он не знал, попали ли они во что-нибудь, но если они действительно видели цель, прежде чем выстрелить, его последний товарищ, несомненно, был прижат, если не хуже.