Другое дело — рана на бедре, хотя, несмотря на все кровотечение архиепископа, артериального выброса не было. Это был хороший знак, во всяком случае, до тех пор, пока они могли удержать его от шока здесь, на склоне горы.
Он вытащил свой поясной нож, разрезал стеганые штаны Канира, чтобы добраться до раны, и поджал губы, увидев уродливое пятно входа и еще более уродливую выходную рану. Если предположить, что они все-таки не потеряли архиепископа, у старика будет чертовски большой шрам, — подумал он.
Он потянулся к заплечной сумке Саманты Горджи. Он не был опытным целителем, но после этой жестокой зимы узнал о перевязке ран больше, чем когда-либо хотел знать. Во всяком случае, знал, как применять флеминговый мох, хотя и не собирался дурачиться с чем-либо из обезболивающих средств целителя. Еще…
Саманта пошевелилась. Ее веки затрепетали, и она тихо застонала, подняв руку к кровоточащей борозде, которую арбалетный болт оставил на правой стороне ее головы. Ее глаза открылись. На мгновение они были расплывчатыми, расфокусированными. Затем они резко сузились.
— Его высокопреосвященство! — Она оперлась на руки, готовая выпрямиться, но Траскат положил тяжелую руку ей на плечо и толкнул обратно.
— Лэнгхорн, только не ты тоже!
— Его высокопреосвященство, — хрипло повторила она. — Я видела…
— Ты видела, как он упал, девочка, — сказал Траскат более мягко, — но это не более чем рана на ноге. А теперь, если ты просто подождешь минутку, достаточно долго, чтобы я остановил его кровотечение, тогда я позабочусь о тебе. И если ты сможешь не отводить глаз достаточно долго, чтобы поиграть в швею и зашить его, и, возможно, позаботиться о плече Виктира, — он мотнул головой туда, где другой из его людей накладывал компресс на плечо раненого стрелка, — тогда, может быть — только может быть — я справлюсь, чтобы вытащить вас всех троих с этой проклятой горы и вернуть капитану Рейману, который все еще ждет вас. А что касается вас, ваше преосвященство, — он сердито посмотрел на архиепископа, даже когда начал затягивать повязку на уродливых ранах, — в следующий раз, когда капитан скажет вам, что вам нечего делать, вам лучше прислушаться! Черт возьми, как вы думаете, что я ему скажу, если мне придется вернуться и признать, что я потерял вас! Он никогда не простит меня — никогда! Из всех упрямых, упрямых, упрямых, упрямых старых..!
Он замолчал, моргая от слез, и Канир потянулся, чтобы похлопать его по предплечью.
— О, тише, Сейлис! — мягко сказал он. — Ты еще не потерял меня, и если Саманта все еще ведет себя как обычно, ты этого не сделаешь. На самом деле, сначала ей нужно осмотреть Виктира — его рана, очевидно, намного хуже моей.
— Но, — Траскат посмотрел на него сверху вниз, и архиепископ покачал головой.
— Со мной все будет в порядке, сын мой. А если нет, то мне некого винить, кроме себя, за то, что я не послушал вас — и, да, капитана Реймана. Так что давайте посмотрим на Виктира и на Саманту, а затем давайте потащим мою выдающуюся, рукоположенную, упрямую епископскую задницу обратно с этой горы, чтобы вы все трое могли как следует меня оскорбить.
XVI
— Я представляю, как ты жалеешь, что не пробыл дома подольше.
Айрис Дейкин стояла у кормового поручня КЕВ «Дестини», наблюдая, как шпили и крыши города Теллесберг исчезают вдали. Она не совсем понимала, как оказалась здесь. В конце концов, Теллесберг же не был ее родным городом! И все же каким-то образом это… просто произошло, и она была немного удивлена тем, насколько комфортно это ощущалось.
— Моряки привыкают к этому, ваше высочество, — ответил Гектор Аплин-Армак, не сводя глаз с блестящего позолоченного скипетра, отражающего солнце в золотом сиянии с вершины самого высокого шпиля Теллесбергского собора. Он пожал плечами. — Моряки торгового флота наносят лишь короткие визиты между рейсами, а те из нас, кто находится на службе у короны, проводят в море гораздо больше времени между ними, чем большинство. — Он повернул голову, чтобы посмотреть на нее, и слегка улыбнулся. — Думаю, что это заставляет нас больше ценить это, когда мы возвращаемся домой, но в то же время мы больше не совсем… вписываемся в берег. Это, — взмах руки охватил мачты, паруса, шум воды и завывание ветра, — то место, где мы подходим. Если быть до конца честным, это был мой «дом» еще до того, как я достиг возраста Дейвина. Когда я навещаю своих родителей, своих братьев и сестер, я теперь навещаю их дом, а не свой.