— Действительно? — тень коснулась ее глаз. — Это печально.
— О, нет, ваше высочество! — он быстро покачал головой. — Или ничуть не печальнее, чем для любого другого, когда он вырастет. Мать и отец всегда будут тем, о чем я думаю, когда я… возвращаюсь туда, откуда я пришел, но каждый ребенок когда-нибудь должен стать взрослым, не так ли? Или она? И когда это происходит, они должны найти свое собственное место в мире. Этому тоже рано учит жизнь в море.
Она изучала его лицо и выражение, а затем медленно кивнула.
— Полагаю, что это правда. Но в то же время, разве дом не то, что делает нас теми, кто мы есть? Место, с которым мы постоянно сравниваем другие места и другие времена?
— Может быть. — Он склонил голову набок, размышляя. — Может быть, — повторил он, — но мы тоже это перерастаем. Мы должны учиться и меняться.
Он внезапно фыркнул и ухмыльнулся. В этой усмешке был, по крайней мере, намек на вспомнившуюся боль, подумала она, но это, казалось, только заставило его еще сильнее оценить то, что вызвало ее.
— Что? — спросила она.
— О, я просто подумал, как сильно изменилась моя жизнь, ваше высочество! — Он мотнул головой в сторону графини Хант. — Я помню тот день, когда граф Хант вернулся в свое графство. Вы знаете, мы доставили его в Хант-Таун на этом самом корабле.
— Нет. — Она покачала головой, поворачиваясь, чтобы посмотреть в сторону графини, и ее собственные губы изогнулись. — Нет, я и не подозревала, что у сэра Данкина такая привычка доставлять людей в разные места.
— Он интересный человек, сэр Данкин, — сказал Аплин-Армак. — Как и граф Хант. Конечно, тогда я был всего лишь мичманом, и его величество только что присвоил мне этот нелепый титул. Я чувствовал себя… ошеломленным, думаю, наверное, это довольно подходящее слово. И граф Хант чувствовал то же самое, учитывая, какой невероятный беспорядок устроил этот ублюдок… — Он поморщился. — Мне жаль. Мне не следовало бы использовать такие выражения, разговаривая с вами, ваше высочество. Но я не могу придумать лучшего слова для Тадейо Мантейла, и он оставил графу разгребать собственный беспорядок Шан-вей. Думаю, он отдал бы все, чтобы остаться простым старым полковником Брейгартом, но он не мог убежать, так же, как и я, поэтому вместо этого он дал мне несколько хороших советов. Конечно, когда я задумываюсь об этом, ни один из них не делает это менее безумным даже иногда.
— Ты хотел бы вернуться к тому, чтобы быть кем-то другим? — Она удивилась, почему задала этот вопрос почти до того, как он сорвался с ее губ, но все же пристально наблюдала за его лицом.
— Иногда, — сказал он. — Или, может быть, я просто думаю, что хотел бы. Как говорит архиепископ Мейкел, мы такие, какие мы есть, и все, о чем кто-либо может просить кого-либо другого, — это быть такими, какие мы есть, в меру своих возможностей. И тот, кем я сейчас являюсь, каким бы нелепым это ни казалось, — его светлость герцог Даркос, так что вот кем я должен быть. Я не могу вернуться к обычному старому Гектору Аплину так же, как курица или виверна не могут заползти обратно в яйцо. И было бы довольно глупо притворяться, что в этом изменении нет каких-то приятных преимуществ. — Он одарил ее еще одной быстрой улыбкой. — Мать и отец пытались сказать мне, чтобы я не тратил на них деньги, когда я впервые предложил это, но я не думаю, что теперь они действительно возражают против жизни в поместье Даркос, когда привыкли к этому. Мне пришлось указать им, что оно прилагалось к титулу, и если бы они этого не сделали, оно просто стояло бы пустым все время, пока я был в море, так что они действительно оказали бы мне услугу, живя там. Я, конечно, не уверен, что отец поверил моим доводам, но Кэйлеб — я имею в виду, его величество — был довольно настойчив, когда он пытался отговориться. — Его ухмылка превратилась в улыбку. — И иметь деньги, чтобы дать младшим надлежащее образование… Это была замечательная перемена, ваше высочество. Я говорил вам, что моего брата Честира только что приняли в королевский колледж?
— Нет, ты этого не делал. Давай посмотрим… Честир — это левша-близнец, верно?
— Я вижу, что наскучил вам слишком большим количеством подробностей о моей семье, ваше высочество, — признал он. — Но, да. Отец достаточно гордится им, чтобы надорваться, хотя я думаю, что мать немного больше обеспокоена тем, к чему может привести раскрытие всех этих «опасных знаний».
Айрис улыбнулась и кивнула, но часть ее не могла не согласиться с Сейлмой Аплин. Она все еще сомневалась в том, что именно представляет собой королевский колледж, и ее собственное искушение воспользоваться его знаниями только усугубило эту ментальную двусмысленность. И она знала, что даже титул Аплин-Армака не принес бы его брату признания, если бы он его не заслужил. С момента своего основания королевский колледж принимал студентов исключительно на основе конкурсных экзаменов, без каких-либо привилегий или исключений.