— О, спасибо.
— Не за что. Но раз уж ты заговорил об этом, Мерлин говорил что-нибудь о возможности принятия Айрис во внутренний круг?
— Нет, он этого не делал. Конечно, мне и в голову не приходило спросить его об этом, пока ты только что не заговорила об этом. И, — в его тоне появились нотки резкости, — в данный момент я не могу.
— Что? — Глаза Шарлиан расширились. У Мерлина вошло в привычку не вмешиваться в ее личные разговоры с Кэйлебом, если только кто-нибудь из них не приглашал его войти, но все же….
— Боюсь, таинственный сейджин Мерлин удалился в свою каюту, чтобы провести ночь в суровой медитации, — кисло сказал Кэйлеб.
— О, Господи! — Шарлиан закатила глаза. — Что он на самом деле задумал на этот раз?
— Боюсь, не могу рассказать тебе об этом больше, чем мог бы рассказать кому-либо другому, — сказал Кэйлеб еще более кисло. — Это потому, что он мне не сказал.
На этот раз глаза Шарлиан не закатились, а расширились. Не было ничего неслыханного в том, что Мерлин самостоятельно принимал решения или даже выполнял поручения, не обсудив их сначала ни с кем другим. Иногда, как в его реакции на жестокое убийство Тимана Хасканса в Манчире, даже когда он ожидал, что его решения могут привести в ярость ее и Кэйлеба. Что бы ни думал остальной мир, они двое — и остальная часть внутреннего круга — знали, что миссия Мерлина на Сейфхолде была намного глубже, чем подчинение короне, и превосходила даже выживание империи Чарис. Никто не сомневался в его преданности Чарису или своим друзьям, но они также не сомневались, что Мерлин Этроуз сделает все, что, по его мнению, потребуется для миссии Нимуэ Албан, чего бы это ни стоило. И все же она не могла вспомнить ни одного случая, когда бы он даже не объяснил, что делает, — во всяком случае, когда было время объяснять.
— Он тебе ничего не сказал?
— Все, что он сказал, это то, что у него есть «пара поручений», которые он должен выполнить, и что он расскажет мне о них позже, если сможет.
Тон Кэйлеба был легким, но Шарлиан все равно услышала беспокойство в его глубине. Не потому, что он не доверял Мерлину, и, конечно, не потому, что он был зол на то, что его авторитет попирали. Нет, он волновался по той же причине, что и она.
Что ты задумал, Мерлин? — спросила она тихую ночь. — Где ты? И что может быть настолько опасным, что ты даже сейчас никому не можешь об этом рассказать?
Внезапная мысль поразила ее, и она начала говорить. Но она вовремя остановила себя, проглотив невысказанные слова.
Конечно, нет! Он бы не стал — как бы ни разросся круг!
Она прикусила губу, вспомнив разговор с Мерлином после его возвращения из Делферака. Вспоминая, что он сказал, удовлетворение в его голосе, когда он говорил о размерах, которых достиг круг. О том, сколько уроженцев Сейфхолда теперь знают правду… о том, как они могли бы жить дальше, если бы с ним «что-то случилось».
Мерлин, — она послала мольбу в сгущающуюся темноту. — Мерлин, не начинай рисковать, на что ты раньше не пошел бы, только потому, что думаешь, что ты нам больше не нужен! Ты нам действительно нужен, и не только потому, что ты наш волшебный сейджин! Нам не нужен ты как наш гид — ты нужен нам как ты, потому что мы любим тебя.
— Что ж, — безмятежно сказала она своему далекому мужу через мгновение, — уверена, что он расскажет тебе все об этом, как только вернется.
.ХХ
Мерлин Этроуз накренил скиммер на бок, чтобы можно было активировать функцию увеличения своих искусственных глаз, когда он смотрел вниз через прозрачный купол на геометрию волн в елочку, бесконечно несущихся по водам канала Таро, почти на четыре мили ниже его нынешней высоты.
Не часто он видел поверхность Сейфхолда с такой высоты при дневном свете. На самом деле не было никаких причин, почему он не должен этого делать. Двигатели скиммера не оставляли следов, а его системы скрытности были спроектированы так, чтобы не настораживать сенсоры, гораздо более чуткие, чем человеческий глаз. Если уж на то пошло, темнота не давала никакой защиты от единственного набора датчиков, которого ему, возможно, действительно следовало опасаться. Сенсорные панели, обслуживающие бомбардировочную платформу, все еще терпеливо вращающуюся на орбите Сейфхолда, очень мало заботились о количестве видимого света.
Нет, главная причина его привычек летать по ночам заключалась просто в том, что сейджину Мерлину было чрезвычайно трудно просто исчезнуть, когда люди были на ногах. Это можно было сделать — на самом деле, он делал это несколько раз, но почти всегда в чрезвычайных ситуациях, когда у него не было выбора. Отчасти из-за возможности того, что кто-то может отправиться на его поиски и необъяснимым образом не найти его там, где он должен был быть, но также и потому, что моменты, когда Сова посылал за ним скиммер, были также моментами, когда они были наиболее уязвимы для обнаружения. Снарки Совы и собственные системы наблюдения скиммера были достаточно хороши, чтобы почти исключить присутствие каких-либо потенциальных, неудобных свидетелей, но почти — это не то же самое, что полная уверенность. И вероятность того, что кто-нибудь наткнется на них в чрезвычайно неудобный момент, была значительно выше при дневном свете, чем посреди ночи.