— Убило меня? — ноздри Нармана раздулись. — Вы хотите сказать, что наши нанотехнологии могут убить любого из нас?
— Да. — Нимуэ непоколебимо встретила его пристальный взгляд. — При правильных обстоятельствах. Однако, как я уже сказал, Сова не мог этого сделать без интерфейса гарнитуры и моего личного и прямого разрешения как создателя наннитов. Это не какой-то «выключатель», Нарман; это часть стандартного пакета, который я использовал в качестве основы для всех вас. И то, для чего они обычно используются в подобных случаях, — это целенаправленное экстренное восстановление нервов, контролирующих ваши жизненно важные функции. Это метод неотложного медицинского вмешательства, который обходит разрушенные или серьезно поврежденные нервы, чтобы поддерживать работу сердца и легких тяжелораненого человека до тех пор, пока медицинские бригады не доставят его в травматологический центр.
— Это… звучит разумно.
— Так и есть. К сожалению, это… подход грубой силы. Это быстрая и грязная техника, предназначенная только для экстренных случаев, которую можно использовать только в крайнем случае, потому что после этого требуется почти полная регенерация.
— «Регенерация»? — он тщательно повторил незнакомое слово.
— Да, регенерация, Нарман. В некоторых случаях полное восстановление тела, которое может занять до пары лет, даже с использованием медицинских технологий Федерации. В других случаях более ограниченное восстановление, затрагивающее только конкретную нервную ткань, которая была, за неимением лучшего термина, очищена для создания шунтирования.
— Это звучит… неприятно, — заметил Нарман, и Нимуэ коротко рассмеялась.
— Я упоминал, что попробовал это только потому, что вы все равно умирали.
— Верно. Но какое именно отношение это имеет к тому, как я оказался здесь?
Он указал на каменные плиты балкона.
— Нанниты создали рецепторы, которые нам были нужны, — сказала Нимуэ ровным тоном. — И они нашли материал для их создания, исследуя другие части вашего мозга. Им все равно пришлось это сделать, чтобы я блокировал боль, так как у вас не было рецепторов, которые были бы у кого-то на Старой Земле, но это было нелегко, и они не могли этого сделать, не нанеся большого дополнительного урона. Если бы каким-то чудом вы все-таки не умерли, Нарман, вы бы потом превратились в полного паралитика. Вот почему я бы никогда не воспользовался им, несмотря на ужасную боль, которую, я знал, вы испытывали, если бы был хоть малейший шанс, что вы выживете после своих ран. Но этого не было, а я не хотел вас терять, и это означало, что нам с Совой пришлось еще больше подтолкнуть наннитов, потому что нам нужно было достучаться не только до болевых центров вашего мозга. То, что мы сделали, определенно убило бы вас в конце, что бы еще ни случилось, и, честно говоря, я все равно не думал, что мы сможем это сделать. Не совсем — не за то время, что у нас оставалось, и не с учетом того, как сильно уже перегорели нанниты, поддерживая вас в живых, пока я не добрался туда.
— Но, очевидно, они все-таки сработали, — сказал Нарман.
— Не… полностью, — ответила Нимуэ.
Он напрягся, глядя на нее, и она вздохнула.
— Интерфейс не был идеальным, и у нас было не так много времени. При нормальных обстоятельствах в программном обеспечении заложена очень полная функция проверки и коррекции данных, и она предназначена для тщательного, методичного поиска информации. В человеческом мозге огромное количество запоминающих устройств, а пропускная способность была не так уж велика, особенно с теми приспособленными на скорую руку рецепторами, которые нам удалось создать с помощью системы. Если учесть, как мало у нас было времени, Сове пришлось отключить некоторые корректирующие протоколы, встроенные в программное обеспечение. По его оценкам, мы потеряли по меньшей мере пятнадцать процентов ваших общих воспоминаний. Возможно, немного больше, если честно.